Дело об отравленных шоколадках
Шрифт:
— Ну конечно, встречаются, — старательно выговаривала девушка, — не такие, как все, а совершенно особенные, это точно бывает.
— Ах ты Боже мой! — спохватился Роджер. — Ведь фотография моего приятеля у меня с собой! Вот совпадение!
— И правда совпадение! — добросовестно подхватила девушка.
Роджер достал фотографию и протянул ей через стойку.
— Не узнаете?
Девушка взяла фотографию и внимательно в нее вгляделась.
— Так это и есть ваш приятель? Ну, чудеса! Конечно, узнаю. Мир ужасно тесен, не правда ли?
— Он был у вас с неделю назад. Я не ошибся?
Девушка
— Скорее, недели две… Так приблизительно. Кстати, взгляните, вот образцы, которые пользуются особым спросом последнее время.
По простоте душевной Роджер тут же купил пропасть гербовой бумаги, которая была ему совсем ни к чему. И еще потому, что девушка в самом деле была славная и было б нехорошо, воспользовавшись ее доверчивостью, обмануть ее ожидания.
Он вернулся домой и пообедал.
Остаток дня он провел в попытках купить подержанную пишущую машинку.
Необходима была машинка «Гамильтон» № 4, и никакая другая. Когда продавец попытался предложить ему другие модели, он даже на них не взглянул, под тем предлогом, что его приятель настойчиво рекомендовал ему именно «Гамильтон» № 4, которую сам купил у них же в магазине три недели назад. Или не у них? Нет? Последние два месяца «Гамильтоны» к ним не поступали? Очень странно.
Но в одном из магазинов они уже были в продаже, и это было тем более странно. Услужливый продавец поискал в записях точную дату и нашел, что последний «Гамильтон» был продан месяц назад. Роджер описал своего друга, и продавец немедленно по его описанию узнал в нем своего покупателя.
— Ах, Боже мой! Я так и думал, — воскликнул Роджер. — Кажется, у меня с собой его фотография. Одну минутку.
Он порылся в карманах и достал фотографию. Продавец был очень любезен, посмотрел на нее и без колебаний признал в друге Роджера своего клиента. С неубывающей любезностью он тут же стал предлагать Роджеру точно такой же подержанный «Гамильтон» № 4, и наш сыщик-энтузиаст не смог ему отказать. Роджер постепенно для себя обнаруживал, что работа сыщика, если за ним не стоит солидное официальное учреждение, весьма дорогостоящее удовольствие. Но, как и миссис Филдер-Флемминг, он считал, что денег, потраченных на благородное дело, жалеть нечего.
К чаю он вернулся домой. Дел не было, оставалось только ждать звонка от Морсби. Тот позвонил раньше, чем ожидал Роджер.
— Это вы, мистер Шерингэм? Сейчас в моей конторе находятся четырнадцать таксистов, мусору нанесли… — сварливо доложил Морсби. — Они все взяли пассажира на Пиккадилли-серкус и отвезли в Стрэнд, или наоборот, и как раз в то самое время, которое вас интересует. Так что мне с ними делать?
— Задержите их до моего приезда, старший инспектор, — с достоинством ответил Роджер и тут же взялся за шляпу. Он думал, что таксистов будет не больше трех, но вовсе не собирался делиться своими соображениями с Морсби.
Однако расспросы четырнадцати таксистов заняли не так много времени. Не обращая внимания на насмешки, Роджер каждому показал фотографию своего друга и каждого спросил, узнает ли он этого человека (ему пришлось выслушать немало грубоватых шуточек в адрес Морсби, когда тот выходил из комнаты). Показывая фотографию, Роджер старался держать ее так, чтобы Морсби не увидел, кто на ней изображен. Все таксисты сказали,
Не скрывая усмешки, Морсби отпустил людей.
— Жаль, жаль. Новое осложнение в деле, которое вы пытаетесь расхлебать. Правильно я понимаю?
Роджер снисходительно улыбнулся.
— Напротив, мой дорогой Морсби, сложность обернулась разгадкой.
— Что чем обернулось? — Морсби даже запутался в грамматических связях. — Куда вы клоните, мистер Шерингэм?
— А мне казалось, вы уже знаете. Разве вы не следите за нами?
— Это как сказать… — смешался Морсби. — По правде говоря, мистер Шерингэм, ваш Клуб занимается какой-то ерундой, и я решил отозвать своих людей. Нечего им зря время терять.
— Господи Боже, — тихо проговорил Роджер. — Как подумаешь, до чего ж тесен мир…
— Так чем вы занимаетесь, мистер Шерингэм? Можете вы мне сказать?
— Никак не могу, дорогой Морсби. Занимайтесь своим делом. Вас что, в самом деле интересует, отыскал ли я человека, который послал отравленный шоколад сэру Юстасу?
Морсби внимательно на него посмотрел.
— Еще бы, конечно, интересует. Если это вам действительно удалось…
— Да, удалось, — скромно подтвердил Роджер. Даже мистер Брэдли при всей своей скромности не смог бы произнести это так спокойно и просто. — Я представлю вам свой отчет, как только окончательно проясню все обстоятельства… Это было интересное дело, — прибавил он, подавив зевок.
— Действительно интересное? — спросил Морсби, и голос у него сел.
— Да, в какой-то мере. Но оказалось до абсурдности простым, когда я докопался до сути. Простым до нелепости. Значит, договорились, немного спустя я пришлю вам свой отчет. Пока же всего хорошего.
И он не торопясь покинул контору.
Надо признаться, Роджер порой невыносимо мог раздражать.
Глава 13
Роджер позвонил в колокольчик, начиная заседание.
— Леди и джентльмены, — сказал он, — как автор нашего эксперимента я осмелюсь себя поздравить. Все три члена нашего Клуба, которые уже выступали перед нами, продемонстрировали глубину наблюдений и тонкую аргументацию, на что не способно никакое другое официальное учреждение. Каждый из вас еще до того, как сделать свой доклад, был твердо уверен в справедливости своей версии и мог выдвинуть все необходимые доказательства в ее поддержку, и, как я полагаю, каждый из вас до сих пор остается при мнении, что его версия еще окончательно не опровергнута. Даже версия сэра Чарлза, по которой виновницей содеянного преступления является леди Пеннфазер, оставляет место для вопросов, несмотря на бесспорное алиби, которое ей создала мисс Дэммерс; сэр Чарлз имеет основание заявить, что у леди Пеннфазер есть сообщница, и привести в подкрепление своего аргумента соображение мисс Дэммерс о неблаговидных обстоятельствах, сопутствовавших ее пребыванию в Париже. В той же связи я хотел бы воспользоваться случаем и напомнить, что я ответил мистеру Брэдли вчера вечером. Я сказал, что знаю совершенно точно, что подозреваемая им женщина не могла совершить преступления. Должен внести поправку. Я не знал, точно ли это так или не точно. Но поскольку я эту женщину знаю, мысль его мне показалась невероятной.