Дело «Пестрых». Черная моль
Шрифт:
— Жду ваших указаний.
— Сейчас получите. Но сначала хочу предупредить: Пересветова мы арестовывать не будем. Против него нет прямых улик, и думаю, не будет. Поэтому если допрос будет неудачен и мы не получим признания, то плохо. Пересветов, конечно, все передаст Папаше. Оборвутся все связи. Ну, а признание свяжет его. Он ничего и никому не разболтает. Кроме того, правильно проведенный допрос может оказать на него сильное психологическое воздействие, вернуть на правильный путь. Здесь надо все рассчитать и очень
— Ясно.
— Раз ясно, то пойдем дальше, — невозмутимо продолжал Зотов, не подавая виду, что с самого начала заметил недовольство Сергея. — Чтобы успешно провести такой трудный допрос, надо знать о человеке гораздо больше, чем мы знаем о Пересветове. Надо найти в этом человеке струнку, на которой можно сыграть, разбудить в нем что-то хорошее. Это раз. Второе. Необходимо больше данных о его поведении вне школы. И это ясно?
— Так точно.
Сергей слушал с возрастающим вниманием. И Зотов с удовлетворением отметил, как логика его рассуждений ломала предубежденность, гасила раздражение, вызывала у Сергея живой интерес.
— Вы, надо сказать, довольно красочно описали свой визит в школу. Но всех выводов из него не сделали. Вам попался там очень полезный человек. А вы не заметили.
— Кто же такой? — невольно вырвалось у Сергея, но он тут же пожалел о своей несдержанности.
Зотов усмехнулся.
— «Мадам Пересветова», как вы изволили выразиться.
В ответ Сергей лишь пожал плечами.
— Не согласны? А между тем по одной ее реплике на собрании, по ее внешности уже можно сделать вывод: не умна, заносчива, наверно, еще и болтлива. Любит, конечно, совать нос в чужие дела, особенно в дела сына. И вообще надо побывать дома у Пересветовых, узнать, какой там, так сказать, климат. Это очень важно. Согласны?
— Так точно.
На этот раз в сдержанном тоне Сергея Зотов уловил искренность.
— Вопросы есть?
— Нет вопросов.
— Действуйте. На все даю два дня. Надо спешить. И помните: если не соберете данных — плохо. Очень осложните работу. И еще помните: лучше не собрать никаких данных, чем поторопиться, сорвать дело. Все. Выполняйте.
Возвратившись к себе, Сергей некоторое время задумчиво курил, потом снял телефонную трубку и набрал номер.
Женский голос ответил:
— Хелло-о?
— Можно Розу Ивановну?
— Это я. Что вам угодно?
— Говорят из райкома комсомола. Мы сейчас обследуем работу школьных драмкружков. Ваш сын староста кружка, и, как сообщила нам руководительница, у него большие способности.
— Да, да. Это абсолютно верно.
— Так вот мне хотелось бы побеседовать с вами, прежде чем…
— О, пожалуйста, очень хорошо, — перебила его Роза Ивановна. — Я лучше всех могу рассказать вам о способностях моего Игоря. Приезжайте сейчас же. Игоря нет дома.
Через двадцать минут Сергей входил в светлый и чистый вестибюль уже знакомого ему дома. Поднявшись на четвертый этаж, он нажал кнопку звонка в квартиру Пересветова.
Сергея встретила миловидная девушка в простеньком платьице и переднике.
— Роза Ивановна, — позвала она. — Это к вам.
Застекленная дверь одной из комнат открылась, и из-за портьеры показалась сама Роза Ивановна в пестром шелковом халате, с легкой косынкой на голове, прикрывающей железные трубочки бигуди.
— Прошу вас, молодой человек, — указала она на дверь соседней комнаты.
Сергей прошел в столовую.
Разговором властно завладела Роза Ивановна. Она с жаром начала описывать достоинства сына, причем выходило, что всем этим он обязан только ее чуткому воспитанию.
— Так трудно угадать большие способности в собственном ребенке, — томно говорила она. — Даже мой муж это не всегда понимает. Иногда он бывает безжалостен к мальчику. А это вырабатывает скрытность. К талантливому ребенку нужно относиться особенно чутко. Не так ли?
— Совершенно верно, — на всякий случай согласился Сергей. — Вы это очень тонко подметили.
— А вот Всеволод Андреевич этого не понимает, — Роза Ивановна сокрушенно вздохнула.
— Не может быть!
— Ах, не верите? Так вот вам пример. Прошлой весной Игорек собрался на день рождения к знакомой девушке. Он решил сделать ей подарок. Отец дал ему пятьдесят рублей. А Игорю нужно было двести, он уже присмотрел какую-то вещь. Это так понятно! Не правда ли? Но отец вспылил и прогнал его. Я хотела их помирить, уговорить отца. Но Игорь упрям и сам где-то достал деньги.
— Что же было потом? — заинтересовался Сергей.
— Вот после того случая Игорь и стал скрытен. Ему звонят какие-то люди. Я не знаю даже кто. А однажды, это еще в начале лета было, он принес какой-то чемодан. Сказал, будто товарищ на три-четыре дня попросил оставить. Но я почувствовала, что он лжет.
— И вы даже не попытались туда заглянуть? — добродушно засмеялся Сергей.
— Он был заперт. Впрочем, это вообще неудобно, — поправилась она и с жаром продолжала: — Но главное, Игорь безумно любит театр. Он вообще такая тонко чувствующая, артистическая натура. А не хотите ли побеседовать со Всеволодом Андреевичем? — вдруг встрепенулась она. — Он вам то же самое скажет.
— Зачем же? Тем более, если то же самое.
— Нет, вам надо с ним побеседовать, — уже решительно объявила Роза Ивановна. — Обязательно.
— Но я к семи должен быть на репетиции в школе.
— Ничего. Сейчас только начало первого. Всеволод Андреевич произведет на вас неизгладимое впечатление. Это такой человек! Я ему сейчас позвоню.
Не дожидаясь согласия Сергея, Роза Ивановна направилась в соседнюю комнату. Вскоре оттуда раздался ее приглушенный голос.