Дело «Пестрых». Черная моль
Шрифт:
Через несколько шагов он осторожно оглянулся. В полумраке улицы виднелись фигуры редких прохожих. Какой-то человек шел за Папашей. Его трудно было различить и запомнить.
Папаша решил на всякий случай дать ему обогнать себя. Он замедлил шаг, потом совсем остановился, делая вид, что поправляет шнурок на ботинке. Но прохожий неожиданно исчез, наверно зашел в дом. Папаша двинулся дальше. Свернув на другую улицу, он оглянулся. Какой-то человек снова шел за ним. Тот ли это самый или другой?
Папашей
Проходя мимо каких-то ворот, он неожиданно свернул в незнакомый дворик и спрятался за выступ стены. Невдалеке над низкой дверью горела лампочка. Папаша, почти не целясь, швырнул в нее обломком кирпича. Раздался легкий звон, и двор погрузился во мрак. Папаша затих в своем углу, зажав в руке шершавую рукоятку финки.
В это время человек, следовавший за Папашей, подошел к воротам и остановился. С противоположной улицы к нему перебежал другой.
— Спрячься здесь, — напряженным шепотом сказал Лобанов. — Если он появится, веди наблюдение дальше. Я пошел во двор.
— Сашка, пошли вместе. Мало ли что…
— Молчать, — прошипел в ответ Лобанов, — исполняй приказ, — и он решительно шагнул во двор.
Но тут с Сашей произошла резкая перемена. Он вдруг зашатался и, еле передвигая ноги, совершенно пьяным голосом повел беседу с самим собой:
— Куда это ты зашел, Вася? Вася, это абсолютно не наш двор. Мы с тобой абсолютно несчастные люди.
Картина была настолько точная, что даже Папаша, напряженно вслушивавшийся в каждое слово, невольно усомнился. Но тут снова в душе его поднялась волна страха, тело затряслось, как в ознобе, запрыгал нож в судорожно сжатой руке. «Лучше кончить этого пьяного фрайера, чем оставить в живых того, другого…» — пронеслась лихорадочная мысль.
Когда человек приблизился, Папаша выскочил из-за своего прикрытия и со всего размаха ударил его ножом в спину.
В тот же момент Лобанов повернулся, руки его стиснули горло Папаши, но сейчас же разжались, и, вскрикнув, он повалился на землю.
Не раздумывая, Папаша устремился к воротам и выскочил на улицу. Здесь он пошел уже не спеша, ленивой походкой уставшего за день человека.
Не успел он отойти и на несколько шагов, как во двор вбежал сотрудник.
— Сашка, — нагнувшись, взволнованно прошептал он. — Ты жив?
Лобанов еле слышно застонал и повернулся на бок.
— Жив, — тихо ответил он. — Не так просто меня на тот свет отправить. Веди наблюдение, — неожиданно резко приказал он. — Уйдет, подлец. Его нора где-то здесь.
— А ты-то как?
— Сейчас… за тобой пойду, — с усилением произнес Саша. — Не глубоко задел… Я повернулся вовремя… Чуть не задушил его. Только вспомнил: нельзя… Раз напал — значит, думает, я один… Теперь не таясь
Сотрудник кивнул головой и побежал к воротам.
Лобанов отдышался, потом медленно поднялся. С каждым шагом прибывали силы, боль в спине утихла, трудно было только шевелить правой рукой.
Сашей владело небывалое нервное напряжение. Все мысли, все желания и силы направлены у него были сейчас на одно: во что бы то ни стало взять Папашу, добраться до него.
Выйдя на улицу, Саша увидел товарища. Тот махнул рукой и исчез за углом. Саша, прячась в тени домов, направился к тому месту. За вторым поворотом он столкнулся с поджидавшим его сотрудником.
— Вон, в калитку зашел, — прошептал тот. — Во дворе домик. Что будем делать?
— Брать. Это его нора… Задание выполнено…
— Но как брать-то? — усомнился сотрудник. — Он же не подпустит. Да и ты…
— Что я? — облизнул пересохшие губы Саша. — Я, браток, уже в полной форме. А как брать, это мы сейчас поразмыслим… Дело не простое.
— Учти, сюда каждую минуту может ввалиться еще кто-нибудь.
— Точно. Здесь засаду надо посадить дня на три. А пока… придется тебе искать телефон.
— Я тебя одного не оставлю. И где еще этот телефон найдешь. А если он в это время уйти вздумает?
— Будь спокоен, не уйдет, — мрачно пообещал Саша. — Левой стрелять буду. Приходилось. Пошли во двор, — резко окончил он. — Я там в снегу, около крылечка замаскируюсь.
Зайдя в дом, Папаша прежде всего тщательно запер за собой дверь. Не раскрывая ставен на окнах, он зажег лампу, потом скинул на стул шубу и возбужденно прошелся по комнате, с ожесточением растирая красные, озябшие руки. Тепло и усталость наконец взяли свое, и Папаша, как был, не раздеваясь, повалился на кровать и закрыл глаза. Но сон не шел. Со всех сторон осаждали тревожные мысли: откуда в МУРе узнали о нем, Папаше? Куда бежать из Москвы? Когда? Папаша беспокойно ворочался на кровати. Внезапно он вспомнил о своей покупке. Ха, он даже не взглянул на нее еще!
Папаша вскочил, подбежал к лежавшей на стуле шубе и вытащил из кармана сверток. Присев к столу, он принялся нетерпеливо разрывать бумагу, в которую был завернут футляр. Наконец он раскрыл его. На черном бархате сиял и переливался золотом инкрустированный медальон необычайно тонкой работы. Папаша впился в него глазами. От волнения задергалась сухая жилка под глазом, взбухли вены на висках. Вот это находка! Он встал, прошелся по комнате и издали снова посмотрел на медальон.
Неожиданно Папаша насторожился. Ему показалось, что во дворе скрипнула калитка, он замер на месте и стал прислушиваться. Нет, это ему просто показалось.