Дело предубежденного попугая
Шрифт:
— От души рад, что нашлось завещание.
— Вы дадите нам знать, если какие-то новые факты… если вы что-то выясните в отношении Элен Вейткинс Сейбин?
— Скорее всего, она сейчас затаится, — предположил Мейсон, — пока не выяснит, какова будет реакция на поддельное свидетельстве о разводе.
— Только не она! — возразил Чарльз Сейбин. — Ее никакая сила в мире не заставит перейти в оборону. Сейчас она что-нибудь планирует, организует, готовит для нас новые неприятности.
— Ну что же, — улыбнулся Мейсон, провожая их к выходу, —
Едва посетители пошли по коридору к лифту, как появился Пол Дрейк.
— Путь свободен? — спросил он.
— Свободен, — улыбнулся Мейсон. — У меня было небольшое совещание с Чарльзом Сейбином и Ричардом Вейдом. Что ты выяснил, Пол?
— Мы восстановили все телефонные разговоры, которые велись из домика Фраймонта Сейбина, — ответил детектив. — Последний зарегистрированный разговор состоялся в понедельник, примерно часов в пять. Как я понимаю, секретарь упоминал о звонке в десять часов вечера. Мистер Сейбин пояснил, что у него не работает телефон, поэтому он был вынужден отправиться на переговорный пункт. Так?
Мейсон кивнул.
— Хорошо, — сказал Дрейк. — Если телефон был испорчен, Сейбину никто не мог дозвониться. Ты понимаешь?
— Нет, не понимаю, — покачал головой Мейсон. — Продолжай.
— Ведь должно же было что-то вынудить Фраймонта Сейбина отправить Вейда в Нью-Йорк. Так вот, раз телефон был не в порядке с четырех часов дня, а Сейбин все же распорядился, чтобы Вейд ехал на свидание с миссис Сейбин, значит, мистер Сейбин должен был от четырех до десяти часов получить сведения, подтверждающие, что миссис Сейбин будет в Нью-Йорке вечером седьмого числа с требуемыми бумагами ожидать денег.
— И получил он их не по телефону, их ему сообщил человек, пришедший в домик.
— Пришел или прислал записку, — подтвердил Дрейк. — Конечно, мы не знаем, вышел ли телефон из строя сразу после четырех часов.
— Не знаем, верно. Однако трудно предположить, что Сейбину позвонили, чтобы рассказать о разводе, а когда он тут же стал звонить в город секретарю, телефон перестал работать.
— Ей-богу, ты прав! — воскликнул Дрейк.
— Но от телефона была проведена отводка, — продолжал Мейсон, — а в этом случае можно проделать любые фокусы с основной линией.
— Верно! — воскликнул Дрейк. — Этого я не учел. Но с какой целью человек, подслушивающий разговоры мистера Сейбина, стал бы отключать телефон?
— Это нам предстоит выяснить, — улыбнулся Мейсон.
— Понимаешь, — сказал Дрейк, — я подумал, что тебя должен больше всего интересовать разговор, который состоялся у мистера Сейбина в четыре часа.
— С кем он разговаривал?
— С Рейндольфом Болдингом, экспертом по сомнительным документам.
Мейсон нахмурился:
— Зачем ему понадобилось звонить эксперту? — спросил он.
— Ты не думаешь, что он хотел проверить подлинность свидетельства о разводе? — усмехнулся Дрейк.
— Нет, — сказал Мейсон. —
— Точно, — согласился Дрейк.
— Ты не разговаривал с Болдингом? — спросил Мейсон.
— Мой человек пытался, — ответил Дрейк, — но Болдинг не пустил его на порог, заявив, что все имевшее место между ним и Сейбином, является профессиональной тайной. Ты бы сам съездил к нему, Перри, и поговорил бы с ним по душам.
Мейсон потянулся за шляпой.
— Уже еду! — сказал он.
10
На лице Рейндольфа Болдинга было выражение, которое Мейсон однажды описал присяжным как «искусственную профессиональную суровость». Каждое движение Болдинга было рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на аудиторию и внушить о себе представление исключительности.
— Как поживаете, мистер Болдинг? — приветствовал его Мейсон.
Болдинг, сидя за огромным письменным столом, механически принялся наводить порядок среди бумаг, давая возможность посетителю полюбоваться увеличенными снимками поддельных подписей, которые украшали стены.
— Мистер Болдинг, вы выполняли какую-то работу для Фраймонта С. Сейбина? — сразу же приступил к делу Мейсон.
Болдинг приподнял брови.
— Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос, — сказал он.
— Почему? — спросил Мейсон.
— Мои взаимоотношения с клиентами — такая же профессиональная тайна, как и ваши.
— Я представляю Чарльза Сейбина, — объявил Мейсон.
— Это для меня ничего не значит, — сказал Болдинг.
— Как наследник Фраймонта С. Сейбина, Чарльз Сейбин имеет право на информацию, которой вы располагаете.
— Мне кажется, нет.
— Кому вы хотите сообщить имеющуюся у вас информацию? — спросил Мейсон.
— Никому.
Мейсон откинулся в кресле.
— Чарльз Сейбин просил сообщить вам, что он находит ваш счет непомерно большим.
Эксперт-графолог заморгал бесцветными глазами.
— Но я ведь еще не посылал ему счета!
— Я знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.
— Какое это имеет отношение…
— Чарльз Сейбин будет наследником состояния, ему оплачивать отцовские счета.
— Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?
— Вы же знаете, — пожал плечами Мейсон, — что если наследник не признает долгов родителей, вам придется возбуждать уголовное дело, а там еще неизвестно, что решит суд.
Болдинг несколько минут изучал пресс-папье перед собой.
— Мне пора идти. У меня много дел, — заявил Мейсон, вставая.
— Подождите минуточку… Это нечестно!
— Возможно, — сказал Мейсон, — однако Чарльз Сейбин мой клиент, и так он говорит. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаться с их желаниями и следовать их указаниям.