Дело прежде всего
Шрифт:
— Так в какие неприятности нас втравила эта молодежь? — ворчливо осведомился Поль, глянув на сыщика поверх газеты.
— Ни в какие, — отозвался Феликс. — А должны были?
— Они говорили про ружья Ордена и про бандитов. Если я понял правильно, про тех, которые напали на наш ангар. По мне этого достаточно, чтобы ждать неприятностей.
— Орденское оружие? — подала голос Аннет. — О, это интересно. Ведь тех людей в нашем ангаре всех перестреляли и оно должно было остаться бесхозным.
Поль вздохнул.
— Да нет, — Феликс покачал головой. — Всё совсем наоборот.
—
Низко наклонив голову, ходок вошел в гостиную через боковую дверь. Он вновь выглядел настоящим франтом. Окинув взглядом гостиную, Максим почти осторожно ступил на пёстрый ковер. Феликс усмехнулся, хотя прекрасно понимал замешательство своего нового партнера. Поначалу, когда сыщика по долгу службы заносило в гости к карликам, непривычно маленькие размеры абсолютно всего вокруг заставляли чувствовать себя великаном и тогда казалось, будто сделай он один неловкий шаг — и всё рухнет. Однако карлики не зря считались лучшими рабочими этого мира. У них редко что рушилось даже когда дело доходило до перестрелок с мордобоем, а оно, бывало, доходило.
Покрутив головой, Максим аккуратно присел на подоконник, постаравшись не задеть стоящие там горшки с цветами.
— Ладно, выкладывай, что там у нас? — сказал франт.
— У нас там непостижимое, — хмыкнул в ответ Феликс. — Пираты вернули оружие на склад Ордена.
Аннет тихо присвистнула.
— Раскаялись? — проворчал Поль, не отрываясь от газеты.
— А потом, вместо епитимьи, пошли вас убивать? — возразил Феликс.
— О да, на раскаявшихся грешников они походили мало, — сказала Аннет. — Но тогда я ничего не понимаю. Или они решили купить себе прощение, вернув оружие? Ох, а сколько там ружей было?
— Пятьсот, — ответил Феликс.
— О! Я бы предпочла ружья.
— Честно говоря, я тоже, — улыбнулся Феликс. — Но факт остается фактом. Хотя не помешает его проверить, очень уж сомнительно он выглядит.
— А что тут сомнительного? — спросил Максим. — Обычная коррупция. У нас в девяностые военные склады вообще подчистую распродавали. Танки, самолеты пачками на сторону уходили, а тут всего-то какие-то ружья.
— Ну, во-первых, не какие-то, — возразил Феликс. — Это тяжелые павловские двустволки.
— Уже неплохо, — заметила Аннет, вызвав на лице Поля кислую физиономию.
— А во-вторых, Орден строго контролирует свои кадры, — продолжил Феликс. — Была у меня знакомая из орденских, так то, что она называла страшной авантюрой, по нашим меркам даже за серьезное правонарушение не считалось. Ну и потом: я еще могу поверить в вороватого кладовщика, который сумел украсть партию оружия. Даже в начальника склада, потому что столько можно украсть только с его попустительства. Партия немаленькая, деньги, соответственно, тоже, есть ради чего рискнуть. Но зачем тащить оружие обратно?
— А деньги этот вор-кладовщик уже получил? — спросил Максим.
Феликс в ответ пожал плечами.
— Просто у нас была похожая история, — сказал Максим. — Ну, то есть, в моем мире. Был у нас там один предприимчивый генерал. Распродавал оружие из своей части. Мы за ним два года охотились.
— О, так вы были
— Да нет, — ответил Максим. — Я был журналистом. Газетчиком по-вашему. Проводил журналистские расследования. Раскапывал случаи коррупции, а когда набирал достаточно материала, отправлял его в газету.
— А почему не в полицию? — спросил Поль.
— Ну… — Максим задумался и не сразу нашел, что ответить. — Другая культура. Так уж у нас сложилось. Главное ведь, чтобы работало.
— А оно работало? — хмыкнул Феликс.
— Представь себе, да! Мы с моей командой проводили расследование и публиковали результаты. Общественность, естественно, возмущалась и требовала наказать виновных. Полиция проверяла материалы, дело быстро доходило до суда и, бывало, суд назначал очень серьезные сроки. Мы однажды даже кандидата в мэры посадили!
— Восхитительно! — пропела Аннет.
Поль покачал головой.
— Работает — это аргумент, — признал он. — С ним не поспоришь. Но по мне правильно, когда каждый занят своим делом. Преступников должны ловить сыщики. А простые люди, или карлики, должны делать свою работу. Мы — рабочий класс. По крайней мере, некоторые из здесь присутствующих.
— Вот с такой философией на вас и ездят все, кому не лень, — лихо запрыгнул на любимого конька Максим.
— Это кто на мне ездит? Аннет? — искренне удивился Поль; его взгляд оторвался, наконец, от газеты и совершил неспешное путешествие до девушки и обратно. — Ну да, есть немного иногда. Но не настолько, чтобы требовать прибавки к жалованию.
Аннет усмехнулась. Максим вздохнул:
— Вот он, ваш предел — прибавка к жалованию.
— А ты что предлагаешь? — спросил Поль. — Конкретно. Я твои речи пару раз у Ганха слышал. Звучит красиво, а что делать надо?
— Изменить мир, — уверенно сказал Максим.
Феликс нахмурился. К этому моменту он уже был склонен согласиться с оценкой Ганха и считать Максима безобидным чудаком, однако у закона на подобные чудачества была своя точка зрения, которая гласила, что чудак безобиднее всего смотрится в одиночной камере. Особенно если к его чудачествам кто-то прислушивался, а Аннет, похоже, слушала с интересом, хотя лично ей в предлагаемых Максимом переменах никаких прибылей не предполагалось. Впрочем, возможно, ей была интересна реакция карлика или она просто изображала интерес из вежливости.
— Я просто никак не пойму, — продолжал Максим. — Неужели вам, ну, в смысле, всем карликам, нравится такая жизнь?
— А что в ней плохого? — удивился Поль. — Все работают, все при деле.
— А кто-то этой работой пользуется, — заметил Максим.
— Так это ж хорошо, — сказал Поль. — Чего толку работать впустую? Когда работа никому не нужна — это и не работа вовсе. Это как у виларов. Перфоманс, вот. Что-то изображают, что-то делают, вроде красиво, а толку на выходе — ровный ноль. У нас всё не так. Может, и не так красиво, а только добротно и надежно. Я тебе, Максим, больше скажу. Мы — хребет всей этой цивилизации, — последнее прозвучало даже с какой-то ноткой гордости. — Уйдём мы или там борьбой по-твоему займемся — всё рухнет.