Шрифт:
Пролог
Распахнулись глаза – и она испытала дикий страх. Она словно ослепла, перед глазами была густая чернота. Девочка в скрюченной позе лежала на полу, руки были связаны в запястьях. Ныли мышцы и суставы, болела голова, а вкус во рту был такой, словно выпила касторку. Может, это ей снится? Нет, тогда бы не болело… Девочка подтянула под себя ноги, чтобы уменьшить боль, попыталась успокоиться. Но как? Она еще не умела управлять своими чувствами. Ей было всего одиннадцать лет! Надо просто полежать, попытаться уснуть – и все пройдет, всегда будет мама и все остальное, к чему она так привыкла… Но ничего не менялось, и ее охватывал вселенский ужас. Она была в своей курточке, но пуговицы, кажется, оторвались, шапочку потеряла… Девочка потрясла ногами – осенние ботинки, купленные мамой еще весной, были на месте. «Мама! – сверкнуло в голове, – она ведь ждет, уже пришла с работы, наверное, нервничает…»
Девочка решила: надо успокоиться. Она была умна и рассудительна
– Помогите, – неуверенно произнесла Рита. – Здесь есть кто-нибудь? – она не узнала свой сдавленный голос.
Прошуршали лапки, кто-то пискнул совсем рядом. Захлестнула волна страха – Рита замычала, стала бить ногой по полу. Холодный пот выступил на лбу. Крыса убежала, затаилась в темноте. Страх не отпускал, слезы бежали по щекам, девочка шмыгала носом, давилась соплями. Происходящее было выше ее понимания об окружающем мире. Папа не жил с мамой, но все равно приходил, играл с дочкой. О Рите заботились, ее баловали, оберегали от дурного воздействия улицы. Она закричала уже громче: «Помогите! Пожалуйста!» Стала извиваться. Но руки привязали к железному крюку, вмурованному в стену, оторвать веревку было невозможно. Кожу жгло – протерла до крови. Рита дрожала, рыдания сотрясали тельце. Никто не отзывался, не приходил на помощь. Крыса не возвращалась, попискивала в темноте. Сырость пробирала до костей. Где ее хваленые спокойствие и рассудительность? Насилу успокоилась, вернее, погрузилась в какое-то оцепенение. Глаза привыкли к темноте. В какой-то момент она обнаружила, что темнота не абсолютная. Проступали стены с ободранной штукатуркой, низкий потолок, на котором болталась лампочка. Немного света поступало из крошечного оконца под потолком. Значит, полуподвал, не очень глубоко под землей. Прищурившись, она увидела звезды. Сколько времени она здесь? Звон в ушах стал меньше, она стала различать звуки – теперь не только крысиный писк. Капала вода, разбиваясь о бетонный пол. Где-то вдалеке проехала машина. Девочка заволновалась, снова стала кричать. Но крик застрял в горле, она закашляла. «Не впускай в себя страх, – мысленно твердила Рита. – Не впускай, будет только хуже. Так однажды говорил папа, когда она испугалась бродячей собаки. Псина зашла во двор, глухо зарычала, ее глаза горели. Рита с воплем умчалась, хлопнула дверью. Вечером рассказала отцу. «Не впускай в себя страх, милая, – строго внушал отец. – Пусть будет рядом, но не в тебе, иначе съест. Гони его и думай головой. Это всего лишь собака, она тоже боится. Веди себя естественно, не забывай, что с любой собакой можно справиться».
Что произошло? Шла из школы. Было три часа дня. Уроки закончились в час, но после занятий было пионерское собрание. Выступала завуч Антонина Савельевна, после завуча – председатель школьной дружины Максим Дубинин. Слушали историю становления детской ленинской организации, выяснили, чем пионеры отличаются от скаутов – детской организации в буржуазных странах… Что еще? Класс приняли в пионеры девятнадцатого мая, в День пионерии, пролетело лето, сейчас осень, конец сентября. Дождь прекратился, остаток дня выдался солнечным, Рита шла в расстегнутой куртке поверх школьной формы, на ее груди алел пионерский галстук. Не привыкла еще к нему, необычно как-то… На повороте стоял Витька Малеев (по прозвищу Бармалеев) со своими дружками. Мимо пойдешь – точно привяжутся. С Витькой в этот день поцапались на математике, сорванец дернул Риту за волосы, а та в отместку подложила ему на сиденье кнопку. Витька сел – а потом так на нее посмотрел: мол, все, портфелем по затылку не отделаешься. Пришлось свернуть в переулок – Витька с пацанами ее не заметили. Родители наставляли: не ходи по закоулкам. Но Ри-та пошла. Заборы, кусты, частные дома в низине, и жильцам не видно, кто идет по переулку. Машина стояла – вроде не легковая, в марках Рита не разбиралась. Задняя дверь была открыта, в машине возился человек в балахоне. Рита не видела его лица. «Девочка, помоги достать эту штуку, – с хрипотцой попросил дядечка. – Подержи вот здесь, а я достану». Помогать людям – первая обязанность пионера. Последнее, что запомнила – как к лицу прижали смоченную чем-то едким тряпку…
Страх вернулся: за дверью кто-то ходил! Правильно поняла: это не тот, кто ее спасет. Поскрипывала каменная крошка. Человек что-то перетаскивал, напевая под нос. Мурашки ползли по коже, девочку знобило. Повернулся ключ в замке, дверь со скрипом открылась. Возникло пятно. Горло сжалось, кричать она не могла. Ослепил яркий свет. Кто-то подходил, девочка скулила, задыхалась. Казалось, еще немного, и она умрет от страха. Голос прорезался, сначала Рита что-то пискнула, потом завизжала. Никто не препятствовал, незнакомец дождался, пока она захлебнется от визга, присел на корточки. Он с любопытством разглядывал искаженное от страха лицо девочки, получая удовольствие.
– Рита, Риточка, Ритуля… – пропел он хриплым голосом и засмеялся таким смехом, что кровь застыла в жилах. – Все хорошо, милая, потерпи, ладно? А потом мы с тобой поиграем. Я знаю одну забавную игру…
Откуда он знал, как ее зовут? Хотя все понятно, в портфеле были тетради по математике, по русскому языку ученицы 4-го «А» класса общеобразовательной школы… Пальцы коснулись плеча, побегали, сжали. Рита брыкнулась, взвизгнула – получила по макушке, и из глаз посыпались искры.
– Что же ты орешь так, Ритусик? – глухо ворковал незнакомец. – Думаешь, кто-то услышит? Веди себя прилично, ты же хорошая девочка. А знаешь, как мы поступим?
Он ушел, потом вернулся, стал разматывать широкую изоляционную ленту. Мурлыча под нос, обернул несколько раз вокруг головы девочки. Рита дернулась, но получила затрещину и замерла.
– Не вертись. Подождешь немного, хорошо? – изо рта этого зверя разило табаком, чем-то гнилостным. Дышать стало трудно, мешали сопли в носу, голова, казалось, распухла. Рита жалобно замычала. – Ну, потерпи, потерпи, – мужчина издевательски похлопал ее по щеке. – Я бы сразу тобой занялся, но пока не могу.
Он привстал, проверил, как затянут узел на крюке, снова замурлыкал. Хрустнули коленные суставы, когда он поднимался. Шаги стали отдаляться, закрылась дверь, и в замке провернулся ключ. Девочка застыла в оцепенении, потекли долгие минуты. Глухо завелся двигатель, прерывисто заработал. Машина тронулась, и вскоре шум затих.
Рита выдохнула через нос, зашевелилась. Сделала попытку оттянуть языком вонючую изоленту – ничего не вышло. «Думай, думай, – говорила она себе. – Ты уже взрослая. Дома мама волнуется, папа может прийти. А мама однажды сказала, что папа только с виду такой здоровый и сильный. А на деле он больной. Не сбежал бы он к «той выдре», мама поставила бы его на ноги, а той это надо? Только и умеет задницей вертеть…» Рита привстала на колени, обернулась пару раз вокруг себя, чтобы раскрутить веревку. Поднялась на дрожащие ноги. Веревку прочно привязали к крюку, стащить не получилось, только вспотела. Это был тканевый трос с плоским сечением – очень прочный. Не капроновая веревка, которая легко развязывается. Другой конец обматывал запястья. Дотянуться до узла было невозможно, кисти так не гнулись. «Думай, думай, – умоляла она. – И перестань бояться, страх не поможет. Что было сегодня? Витька Малеев сидел на передней парте, обернулся, щелкнул тебя по носу, когда ты старательно записывала уравнение. Чуть язык не проглотила. Зоя Максимовна отвернулась, ты взяла учебник математики и треснула Малеева по башке, чтобы знал. Умнее тот не стал, дернул тебя за косичку. Ты стерпела, а потом дождалась, пока он привстанет, и сунула ему под задницу кнопку. Как красиво он подлетел… Пионеры смеялись, возмущалась Зоя Максимовна, Витька затаил обиду, да и шут с ним. Прозвенел звонок, Витька обернулся, сделал «козу» – ты дернулась, смахнула на пол пенал. Высыпались скрепки из коробочки. Витька засмеялся, убежал на перемену. Ты ползала по полу, собирала скрепки, убрала их на место, а коробочку – в пенал. Потом заметила еще одну под партой, нагнулась, сунула в правый карман форменного школьного платья, чтобы не открывать пенал и коробочку. Потом забыла. Она до сих пор в этом платье…» Ноги дрожали, не слушались, тянуло к полу. Но Рита держалась. Опустить руку в карман она не могла. Длина привязи – сантиметров двадцать. Куртка была расстегнута, не мешалась. Рита нащупала локтем форму в районе бокового кармана, потащила ее наверх. С третьей попытки платье задралось. Она вытягивала, как могла, большой палец левой руки, зацепила внутреннюю часть кармана. Потащила его наверх большим и указательным пальцами – осторожно, не дыша. Прижала карман предплечьем, чтобы не упал, просунула внутрь пальцы левой руки. Нащупала скрепку – сердце заколотилось. Выждала, перевела дыхание. Медленно стала разгибать скрепку, держа ее обеими руками. Отогнула кончик – не такой уж острый, но зазубренный. Выгнула кисть, насколько могла. Кончик канцелярского изделия карябал веревку у левого запястья без всякого, казалось бы, толка! Девочка заплакала – все напрасно. Она успокоилась, усилила нажим и чуть не выронила скрепку. Потом терла скрепкой несколько минут – и вдруг надорвала веревку! Сколько же времени понадобится, чтобы ее перетереть? Час? Два? А если жуткий дядька вскоре придет?
Пальцы онемели, но Рита терла, делала короткие передышки, молила бога, чтобы скрепка не выпала. Тогда все, другого шанса разрезать веревку не будет.
Это продолжалось минут сорок. Силы иссякли, но скрепка оставалась в руке. Что-то получалось. Дернула – веревка порвалась, руки оказались на свободе! Обрывки веревки повисли на крюке…
Она лежала на полу, не чуя ног, глотая слезы. Не верилось, что она это сделала. Запястья горели огнем. Стала отрывать от головы клейкую ленту, но руки ослабли, плохо слушались. Сдвинула ее на подбородок, вдохнула полной грудью, закашлялась…
В этот момент и появился страшный хозяин подземелья! Неслышно подъехала машина, где-то наверху заскрипела дверь. Слезы хлынули потоком, вернулся первобытный страх. Что может сделать маленькая девочка взрослому мужчине? Рита завыла тоскливо, обреченно…
Злоумышленник шатался по подземелью, снова что-то таскал, напевая под нос. Подошел к двери, открыл ее ключом. Вошел внутрь, встал, расставив ноги. Свет от фонаря еще не осветил крюк в стене. Что-то просочилось между ног! Он замешкался, не успел схватить девчонку за шкирку. Рита перекатилась, перебежала на четвереньках. Соседнее помещение было просторнее предыдущего. Тусклый свет поступал непонятно откуда – он почти ничего не освещал! Девочка поднялась, куда-то бросилась, свалила колченогий стул. Сама не устояла на ногах, ударилась плечом о стену. Она металась, как загнанный бельчонок, что-то роняла, получала шишки. Ее преследовал луч света, но не поспевал за хаотичными метаниями девочки. Злоумышленник сипло смеялся.