Дело табак
Шрифт:
Ваймс поморщился и стукнул дубинкой по нагруднику. Он спружинил, как живой, и дубинка отлетела через всю комнату.
«Век живи, век учись, – подумал Ваймс. – Или, точнее, век учись, век живи». Он прокрался вниз и вышел в ночь… которая оказалась черно-белой, как шахматная доска. Он забыл, что в городе смог, дым и пар окрашивали мир в тысячу оттенков серого. Ночью в деревне все было черным и белым. Воплощенная метафора.
Ваймс знал путь на холм, промахнуться было невозможно. Луна освещала путь, словно хотела упростить для него задачу. Сельское хозяйство здесь заканчивалось. Поля сменились дроком, кролики превратили почву под ногами в нечто похожее на сукно
«Что ж, – подумал Ваймс, – на карте ведь написано Холм Мертвеца, правда? В старые времена так часто делали». И металлическая клетка, в которой трупы помещали стоймя, чтобы воронам не нужно было наклоняться, там тоже имелась. Закон и порядок на старый добрый лад, так сказать, в самый раз, чтобы охладить горячие головы. Груда рассыпающихся костей у подножия виселицы свидетельствовала о старых добрых порядках в действии.
Ваймс почувствовал легкое прикосновение лезвия к шее.
В следующую секунду Вилликинс поднялся с земли и принялся старательно чиститься.
– Ловко, сэр, – сказал он, переводя дух. – Вас не застанешь врасплох, командор.
Он остановился, поднес руку к лицу и фыркнул.
– Вы меня одним ударом свалили! Я весь в крови! Вы ведь меня не заметили, сэр? Вы просто развернулись и двинули мне в живот, причем, позвольте заметить, весьма профессионально.
Ваймс потянул носом. Со временем учишься распознавать запах крови. Она пахнет металлом. Говорят, металл не пахнет? Нет, он пахнет. Кровью.
– Ты пришел сюда заранее, как собирался? – спросил Ваймс.
– Да. И ни души не видел, – Вилликинс опустился на колени. – Вообще ничего. Я бы и кровь не заметил, если бы вы не пихнули меня в лужу. Тут все залито кровью.
«Жаль, что с нами нет Игоря», – подумал Ваймс. Он поручал судебную экспертизу профессионалам. С другой стороны, приобретаешь соответствующие навыки и сам, и, помимо запаха крови, Ваймс учуял убийство. Слишком уж большим было совпадение. В деревне все держат глаза открытыми. Джефферсон собирался увидеться с Ваймсом, но в роще Джефферсона не оказалось, зато в избытке хватало крови – и в то же время наблюдалось примечательное отсутствие трупа. Мозг Ваймса методично раскладывал всё по полочкам. Разумеется, он принимал как данность, что, если рядовой гражданин хочет втайне поведать полицейскому некий секрет, скорее всего, кто-то не желает, чтобы этот разговор состоялся. И если упомянутого гражданина найдут мертвым, то упомянутого полицейского, у которого была с ним незадолго до того ссора, наверняка сочтут хотя бы косвенно причастным, когда подведут итоги – а пока итоги будут подводить, тот, кто очень хочет втянуть Ваймса в неприятности, доставит сюда и труп кузнеца, правда?
– Я кое-что нашел, сэр, – сказал Вилликинс, выпрямляясь.
– Ты – что?
– Кое-что нашел, сэр. Нащупал на земле.
– Но тут кругом кровь, дружище.
Вилликинса это, казалось, не беспокоило.
– Кровь – пустяки, командор, по крайней мере, если она не моя.
Что-то лязгнуло, и появился свет: Вилликинс приоткрыл потайной фонарь. Он протянул его Ваймсу и поднес к свету что-то маленькое.
– Кольцо, сэр. Похоже, вырезанное из камня.
– Что? То есть камень с дыркой?
Вилликинс вздохнул.
– Нет,
Ваймс подумал: «Кровь. Отрубленный палец. Но гоблины не настолько велики. Кто-то пришел сюда лишь за тем, чтобы убить гоблина. В чем смысл?»
Теоретически, лунный свет должен облегчать поиски, но он обманчив и создает тени там, где их быть не должно. Вдобавок поднялся ветер. С фонарем или без, сейчас Ваймс мало что мог сделать.
Шторы были опущены, но в «Голове гоблина» еще горел свет. Видимо, здесь действовали законы о торговле спиртными напитками. Хороший стражник всегда готов испробовать их на прочность. Ваймс обошел с черного хода и постучал в маленькое деревянное окошко, прорезанное в задней двери. Через несколько секунд Джимини отодвинул заслонку, и Ваймс просунул руку в отверстие, прежде чем трактирщик спохватился.
– Нет, ваша светлость, только не вы! Магистрат меня на собственных кишках повесит!
– Могу поручиться, будет очень оригинально, – сказал Ваймс. – Не бойся. Ручаюсь, что примерно треть твоих постоянных клиентов еще поглощает здесь спиртные напитки, и среди них как минимум один представитель магистрата… нет, эти слова я беру назад. Члены магистрата пьянствуют дома, где нет питейных законов. Я никому ни слова не скажу, но мир, видно, катится в тартарары, если жаждущий стражник не может выклянчить в неурочный час кружечку у бывшего собрата.
Он шлепнул несколько монет на крошечную полочку по ту сторонку окошка и добавил:
– Двойную порцию бренди для моего слуги, а для меня – адрес кузнеца, мистера Джефферсона.
– Вы не имеете права, вот что.
Ваймс взглянул на Вилликинса.
– Да?
Камердинер кашлянул.
– Здесь действует феодальное право, командор. Вам принадлежит земля, на которой стоит этот паб, но у хозяина паба прав не меньше, чем у вас. Если он исправно платит ренту, вы не можете даже войти в дом без его разрешения.
– Откуда ты все это знаешь?
– Изволите видеть, командор, в свое время мне доводилось гостить в Танти, а в тюрьме всегда лежит масса книг по юриспруденции, поскольку преступники с большим интересом изучают старые судебные глоссы, на тот случай, если вдруг окажется, что нарядить члена враждебной банды в бетонные сапоги и сбросить его в реку – совершенно законное деяние. Некоторые вещи как-то сами собой запоминаются.
– Но сейчас я расследую таинственное исчезновение. Кузнец очень хотел встретиться со мной на холме, но, поднявшись туда, я ничего не обнаружил, кроме лужи крови. Джефферсон хотел мне что-то рассказать, и уж ты-то понимаешь, чем это пахнет для стражника!
«Хоть я и сам не уверен», – добавил он мысленно.
– Здесь явно творится неладное, можешь не сомневаться!
Трактирщик пожал плечами:
– Не мое дело, сквайр.
Ваймс ухватил его за запястье, прежде чем Джимини успел убрать руку, и с такой силой рванул, что прижал трактирщика лицом к доске.
– Никакой я тебе не сквайр. Здесь что-то происходит. Что-то очень скверное. Я это подметками чую, и, поверь, у меня очень чувствительные подметки. Человек, который держит деревенский трактир, всегда в курсе дел, и это знаем мы оба. Если ты не на моей стороне, значит, ты у меня на пути, и ты что-то знаешь, я по глазам вижу. Если тебе известно что-то насчет кузнеца, следовательно, ты являешься сообщником, как говорят законники, постфактум или антефактум, если я возьмусь за дело всерьез, но так или иначе у тебя будут проблемы, и вот это уж фактум как он есть.