Дело толстых
Шрифт:
Окончание речи Николая Ивановича было странным и неожиданным. Михаил Валерьевич почувствовал себя неуютно и неловко заерзал на стуле. «Докатился, — мелькнуло в голове, — на убийство собак переводят».
— А может, и не убили, — сам себе сказал полковник, — может, сама померла.
«Час от часу не легче», — мысленно вздохнул Тарасов.
— Но в холодильник подкинули, — продолжил Морозов.
— «Гелиос» считает это фактом угрозы? — спросил капитан. — Просят вмешаться?
— В том-то и дело, что нет, — развел руками Николай
Теперь руками развел Тарасов:
— Тогда в чем дело? Потерпевшими они себя не считают…
— Погоди, Валерыч, — попросил полковник и нахохлился. — Тут, видишь ли, какое дело… Директор, вернее, владелец у них пропал.
— Когда?
— Последний раз его видели в четверг вечером. В пятницу он собирался прийти на работу, а ночным рейсом, — полковник взглянул на свои записи, — Гольдман Борис Аркадьевич собирался вылететь за границу. На курорт.
— Но не вылетел и на работу не явился? — догадался Тарасов.
— Да. Факт пересечения границы не зафиксирован, — подтвердил Морозов. — Кстати, везде и всюду Борис Аркадьевич путешествует со своим псом — тойтерьером Тяпой. В пятницу вечером труп Тяпы обнаружили в морозильном шкафу офиса.
— Н-да, — крякнул Тарасов, — может, он его того… похоронить не успел и заморозил?
— Нет. Труп лежал на коробке с тортом-мороженым. Коробку положили в морозильник в два часа дня, труп собаки Гольдмана обнаружили пятнадцать минут седьмого. Так что, понимаешь, сам Гольдман принести собаку в офис не мог.
— Может, попросил кого? Законсервировать…
— Исключено. Если бы дело касалось просьбы, скрывать никто бы не стал.
— Родственники заявили о пропаже Гольдмана?
— Нет. — Морозов покачал головой и принялся массировать виски. — Жена, Марта Игоревна Гольдман, сказала, что, возможно, Борис Аркадьевич изменил планы и отправился путешествовать по России. Где-нибудь по средней полосе, без жары.
— Тогда в чем дело? — удивился Тарасов.
— Как только обнаружили труп собаки, с Гольдманом попытались связаться…
— Подожди, — перебил Тарасов, — если он отсиживается где-то в глуши, сотовый может не брать сигнал!
— Может, — согласился полковник. — Но то, что Гольдман уехал, не похоронив любимую собаку, наводит на мысли. Пса Борис Аркадьевич обожал. В его манере было бы поступить так — надгробный памятник из гранита на лучшем кладбище. Они из одной тарелки ели…
— Из одной тарелки, говоришь? — задумчиво вставил Тарасов. — Вскрытие терьера производилось?
Морозов кивнул:
— Во второй половине дня получим официальный результат. По предварительной оценке — отравление ацетатом фтора.
— Это что за фигня?
— Эта фигня — сильнодействующий, запрещенный к производству крысиный яд. В жидком виде не имеет ни цвета, ни запаха — крайне токсичная дрянь.
— Слушай, может, пес крысу съел?
— Тогда бы в желудке были обнаружены останки этой крысы.
— А хозяин и собака из одной
— Ели, — поправил Морозов, — Тяпа нынче в собачьем раю обедает.
— И чего от нас хотят? Расследовать причину гибели собаки? Причину ее появления в морозильном шкафу? Или их волнует исчезновение Гольдмана?
Полковник дотянулся до кнопки селектора, нажал кнопку вызова секретаря и произнес:
— Глаша, сделай нам чаю, пожалуйста. И сушек каких-нибудь… что ли.
Пока Глафира Андреевна не внесла в кабинет поднос с чайным набором, Николай Иванович сидел с задумчивым видом и барабанил пальцами по столу. Морщины бороздили его лоб, и Тарасов подумал, что приятель с каждым годом все больше походит на заслуженного пожилого бульдога. Когда-то давно Валерыч подарил Николаю дружеский шарж — английский бульдог с мудрыми глазами и чертами тогда еще майора Морозова. Этот рисунок до сих пор висел в квартире приятеля на видном месте.
— Не так давно у фирмы «Гелиос» появились очень серьезные партнеры, — прихлебывая горячий чай, начал полковник. — И дело даже не в деньгах, — предупреждая возможный вопрос Тарасова, сразу объяснил Морозов, — а в интересе.
— Деньги моют, — буркнул капитан.
Полковник сделал вид, что не услышал. Но нахмурился.
— И вот эти партнеры всерьез обеспокоены происходящим в «Гелиосе». Центр пластической хирургии строится на паях. Последний транш в семьсот тысяч евро пошел в Швейцарию, как предоплата за медицинское оборудование. В конце сентября Гольдман должен был отправиться в Женеву подписывать окончательный контракт на поставки…
— Деньги пропали? — перебил Тарасов.
— Нет. — Полковник произнес это так, словно сам удивлялся, почему семьсот тысяч иностранных денег не пропали. — Вся сумма поступила на счета поставщиков.
— А Гольдман богат?
— Очень, — кивнул Морозов и поставил пустую чашку на поднос. — Он единственный наследник крупного состояния, которое перешло его дяде после женитьбы.
— Тогда зачем ему чья-то помощь? Ах да… дело в интересах…
— Вот именно. За просто так такой лакомый кусок, как профилакторий в экологически чистом месте на берегу реки, ему бы никто не уступил… Калибр у Бориса Аркадьевича не тот. Деньги не все решают.
Морозов с завистью посмотрел, как Валерыч прикуривает «Золотую Яву», и придвинул пепельницу ближе к нему. Самому полковнику врачи давно запретили дымить.
— Как партнеры узнали о происшествии с собакой? — спросил Тарасов.
— В точку, Валерыч. Кто-то стукнул. Начальство «Гелиоса» хотело ситуацию спустить на тормозах, не выносить сор из избы. Но не получилось, даже собаку похоронить не успели. Приехали парни из «Кредита» и забрали тело.
— Быстро партнеры сработали, — пробормотал Тарасов. По оговорке полковника Валерыч понял: в деле есть интерес крупного банка «Кредит доверия». А это серьезная фирма… и головная боль.