Дело в шляпе
Шрифт:
— И часто ты его так чинишь? — спросил Шини, когда они выехали в поле.
— Еще как часто, — отозвался Бакли. — Он же старый. Ломается постоянно. Мне проще назвать, что я в нем за пять лет не чинил, чем то, что починено.
— И что ты не чинил?
— Крышу, — мрачно ответил Бакли. — И то, только потому, что денег на это нет. То есть как, не чинил. Я ее липучкой заклеивал, чтобы дождь не попадал в дырки. Липучку, и сверху покрасил.
— Понятно, — протянул Шини. — Слушай, а новые машины быроспасу не выдают?
— Издеваешься? — засмеялся врач. — Новые выдают,
— А кто у вас начальство?
— Да уж не такой сладкий Фадан, как у вас, — засмеялся Бакли. — Мужики у нас, которые по многу лет отработали, и не сломались, в начальство выходят. Сидят на подстанции, бухают, звонки принимают. Живут тоже не подстанции. Должность называется «старший врач», если ты про это.
— А что они еще делают?
Бакли задумался.
— Да много, на самом деле, — сбавил он обороты. Видимо, ему хотелось поругать своего начальника, но, справедливости ради, следовало признать, что ругать особо и не за что. — Лекарства государственные получают, которые выкупать положено, машины помогают чинить, с прачками разбираются, которые бинты стирают у нас… ну, за гипсом ездят, за палочками для стариков, за костылями. В общем, всякое делают.
— А интересно, они как-то связаны с теми врачами… ну, когда мы административное это здание ограбили… знают они про тих врачей или нет? Как считаешь?
Бакли задумался.
— Раньше я бы тебе сказал, что нет, не знают. А теперь мне кажется, что знают. Еще как знают.
— Почему ты это понял? — Шини стало интересно.
— Вот гляди. Я лекарства выкупаю для своей машины, да? Ну, которые Сеп забраковал. Часто так бывает, что я выкупаю, а они со срока уже сошедшие. Там, на картонках, всегда дата печатается. Покупаю, а срок в том году уже вышел…
— То есть, выходит, пользоваться нельзя? — удивился Шини.
— Да еще год можно, — успокоил Шини.
— А ты откуда знаешь?
— Так старший врач про это говорил, — Шини вдруг осекся. — Остроухий раздери, а ведь действительно!.. Ведь, скорее всего, и нельзя, а я их кому попало колол… вот же подлость… так, я про что?
— Про то, что лекарства ты покупал уже просроченные, — напомнил Шини.
— Точно! Так я подумал: если они просроченные, то где-то же они должны были валяться до этого срока? И, выходит дело, к нам лекарства из таких вот административок и попадают. А вовсе не со складов, как Аксин говорил.
— Кто это — Аксин?
— Наш старший… неважно. И потом… — Бакли задумался. — Знаешь, он каждый раз какой-то потрепанный приезжает, когда за лекарствами ездит. Один раз с синяком под глазом явился. Сдается, они там еще и дерутся за эти лекарства.
— Да ладно! — не поверил Шини.
— Раньше и я бы сказал «да ладно», — Бакли тяжело вздохнул. — А теперь я скажу — «запросто».
Деревня оказалась большой, и была явно из богатых. Ну, это понятно — и к городу близко, и к оживленной трассе, да еще и старосты подсуетились, построили пару гостиниц: для паломников, и для шоферов большегрузов, отдельно. Дабы шоферы не смущали благочестивых. Сразу за деревней начинались большие злаковые поля, сейчас покрытые молодой порослью — лето только-только начиналось, до урожая было пока далеко. Дома деревенских, крепкие, красивые, стояли на трёх основных больших улицах. Улицы тоже были хоть куда, кое-где даже мощеные.
Справедливо предположив, что им нужно к механизаторам, Бакли попросил Шини рулить к мастерским, которые, по его расчетам, должны были находиться где-нибудь на краю деревни, поближе к полям. Бакли не ошибся, мастерские они нашли быстро (трудно не заметить торчащие к небу стрелы подъемников и большие, кургузые комбайны высотой в два этажа), но в мастерских их ждало разочарование.
— Неее… не знаю я, — молодой гермо, механик, пожал плечами. — Может, и есть чего, но это надо у Круса спрашивать, а его нету.
— Он деревенский? Отсюда? — стал допытываться Бакли.
— Отсюдова они, да, — покивал механик. — На второй улице, к дороге ближе дом, желтый такой. Видели, когда ехали?
— Видели, — кивнул Шини.
— Вот это его дом и есть.
— Так, может, нам к нему съездить? — справедливо предположил Бакли. — Не пьет он?
— Какой там пьет, ты чо! Он вообще не пьет. Не до генератора ему, пойми. Жена у них там рожает второй день, родить не может, ждут, когда помрет, — механик сплюнул через левое плечо. — Избегались они там с ней, а толку… Круса жалко, и этого его, Харгена, тоже жалко… хотя он, Харген, тот еще вельш, надо сказать… кто на службе не был, кто гревана послушать не остановился, всех пишет всегда.
— Зачем пишет? — удивился Шини.
— Как — ждут, когда помрет? — не понял Бакли. — Подожди. А быраспас женский что, не вызывали?
— Вызывали, только там две бабы приехали, и сказали, что резать надо, а им нечем, — видно было, что механик смакует новости с таким же удовольствием, как Бонни какую-нибудь театральную постановку. — Прикиньте, да?
— Жуть, — вполне искренне ответил Шини. — А кому он отдает это, чего про кого записал?
— Так начальству районному отдает, — дернул плечом механик. — Ну, съездите к ним, может, выйдет он… поговорите… Только не шумите слишком, лучше мотик по улице на руках доведите. А то у Харгена рука тяжелая.
До нужного дома шли в молчании, и Бакли всю дорогу ощупывал карманы жилетки, прикидывая, что у него есть собой. По карманам он еще несколько дней назад распихал некоторое количество лекарств, которые предпочитал иметь под рукой (за что получил от Сепа одну похвалу и два нагоняя), и сейчас вспоминал, что брал. Маловато. А шприц так и вообще только один, хорошо, что новенький и в коробке.
— Сеп, — позвал он на подходах к дому. — Ты, если что, поможешь? Ну, если меня пустят туда?