Дело врача
Шрифт:
— Девяносто девять! — воскликнул он, нахмурившись. — Камберледж, это отвратительно! Чрезвычайно неприятный случай! До чего неприятная пациентка!
— Но, сэр, вы же не…
— Юноша, остановитесь! И не пытайтесь оправдать ее в моих глазах. Такое поведение непростительно. Она обязана была умереть. Это был ее прямой долг. Я сказал, что она умрет, и она должна была понять, что негоже не считаться с учеными людьми. Ее выздоровление оскорбительно для медицинской науки. Куда смотрел персонал? Сестра Уайд не должна была этого допускать.
— Однако, сэр, — продолжал я, пытаясь как-то смягчить его, — это же результат применения вашего обезболивающего! Настоящий триумф летодина!
Он щелкнул пальцами.
— Летодин! Чушь! Я потерял к нему всякий интерес. Он не может быть внедрен в лечебную практику и не годится для людей!
— Отчего же? Судя по Номеру Четырнадцать…
Он прервал меня нетерпеливым взмахом руки, вскочил и нервно прошелся по комнате. Потом снова заговорил:
— Слабое место летодина заключается в том, что никто не может с уверенностью судить, когда его можно применять — никто, кроме сестры Уайд. Это не наука!
Впервые в жизни я ощутил, как в душе моей зародилось недоверие к Себастьяну. Хильда Уайд оказалась права: этот человек действительно был жестоким. Но прежде я не замечал этого, ослепленный его несомненной преданностью науке.
Глава II
История о джентльмене, который никуда не годился
Примерно в то же время я как-то отправился навестить свою тетушку, леди Теппинг. Чтобы меня не обвиняли в пошлом желании похвалиться перед вами знатной родней, спешу отвести подозрения: моя бедная дорогая старая тетушка является обыкновеннейшим экземпляром офицерской вдовы. Ее муж, сэр Малкольм, раздражительный старый джентльмен из числа тех, кого называют «вояки старинного закала», был пожалован рыцарским званием в Бирме или где-то в тех же краях, за успешный поход против голых туземцев, именуемый в истории «действия на Шанском пограничье [13] ». Когда дядюшка поседел на службе Королеве и Отечеству, помимо весьма приличной пенсии он заодно приобрел также основательную подагру, каковая и отправила его на вечный отдых на кладбище Кенсел Грин [14] . Он оставил жене дочь и претензию на титул — единственное темное пятно на репутации нашей семьи, до того безупречной.
13
Т. е. в округе Шан: на границе современной Бирмы, Лаоса и Китая. Очень беспокойный регион, где вооруженные столкновения до сих пор происходят не реже, чем в XIX в.
14
Если говорить о престижности мест «последнего отдыха» в викторианскую эпоху, то Кенсел Грин — второе по значению из лондонских кладбищ.
Моя кузина Дафне — очень красивая девушка, с такими спокойными, уравновешенными манерами, которые с возрастом часто развиваются в подлинное достоинство и придают характеру глубину. Дуракам она не нравится; они порицают ее за «тяжелый нрав». Но она прекрасно обходится без дураков. У нее стройная и крепкая фигура, прямая осанка, широкий лоб, твердый подбородок, черты лица крупные и четкие, и все же отличаются нежностью очертаний и выразительностью. Юные кавалеры редко увлекаются ею: у Дафне нет столь желанной для них пустоты. Но ей не занимать ума, спокойствия, женственной деликатности. Право, не будь она моей кузиной, я, пожалуй, и сам мог бы влюбиться в нее.
Когда в тот день я добрался до Глостер-Террас [15] , то обнаружил там Хильду Уайд, пришедшую раньше. Она, как выяснилось, была звана тетушкой к завтраку.
15
Улица в одном из наиболее респектабельных районов Лондона, недалеко от Паддингтонского вокзала.
16
Генрик Ибсен (1828–1906) — знаменитый норвежский драматург, основатель новой европейской драмы, для которой характерна яркая выраженность «слияния плотских и духовных страстей».
Когда я вошел, в гостиной находился еще один посетитель — высокий и несколько нескладный молодой человек, с длинным и унылым лицом, нечто вроде Дон-Кихота на ранней стадии развития. Я внимательно рассмотрел его. Внешность незнакомца поразила меня своеобразным сочетанием мрачного и смешного; впоследствии это впечатление подтвердилось — он оказался одним из тех редких людей, которые способны с большим успехом исполнить в компании комическую песенку, сохраняя кислую физиономию пуританского проповедника. Глаза у гостя были слегка запавшие, пальцы длинные и нервные; но я определил его как доброго малого, хотя и импульсивного до нелепости. Я не сомневался, что вижу перед собой педантичного джентльмена; его лицо и манеры быстро начинали нравиться.
Завидев меня, Дафне встала и легким взмахом руки пригласила незнакомца подойти ко мне. В этом жесте мне почудилась и повелительность, и некоторая доля собственничества, скорее всего, неосознанного.
— Доброе утро, Хьюберт, — сказала она, взяв меня за руку, но обращаясь к незнакомцу. — Насколько я помню, вы еще не встречались с мистером Сесилом Холсуорси?
— Вы упоминали при мне его имя, — ответил я, окинув его беглым взглядом, и добавил мысленно: «Этот тебе и приблизительно не подходит!»
Хильда встретилась со мной глазами и уловила мою мысль. Ее ответ, переданный мне также языком взгляда, был неожиданным: «Я с вами не согласна!»
Тем временем Дафне пристально следила за мной. Я видел, что ей не терпится выяснить, какое впечатление произвел на меня ее друг мистер Холсуорси. Раньше мне не случалось замечать, чтобы она явно выказывала кому-то предпочтение; но теперь одно то, как нетерпеливо переводила она взгляд с гостя на меня, а потом с меня на Хильду, явственно показывало, что этот неуклюжий господин занимает важное место в ее жизни.
Мы расселись по диванам, все четверо, и завели общий разговор. При близком знакомстве юноша печального образа произвел на меня гораздо более благоприятное впечатление. Он говорил умно. Выяснилось, что его отец — высокопоставленный государственный служащий в Канаде, а сам он закончил Оксфордский университет. Насколько я мог понять, у отца имелось приличное состояние, но годовой доход сына, барристера без практики, пока равнялся нулю, и он колебался, не зная, что выбрать: принять предложенный ему пост секретаря в колонии или продолжать безуспешную карьеру во Внутреннем Темпле [17] , чисто ради престижа.
17
Одна из Лондонских корпораций барристеров, т. е. адвокатов довольно высокого ранга, имеющих право выступать во всех судебных процессах и давать заключения по наиболее сложным юридическим вопросам.