Дело, взорвавшее СССР
Шрифт:
Отметим, что только один клан — шушинский — не замыкался на одной определенной сфере деятельности и претендовал на управление всем Азербайджаном. Именно представители этого клана долгое время были партийными руководителями республики и практически все обитали в Баку, правда не прерывая связь с родными краями: в Шуше у них сохранялись их родовые дома. В Москве прекрасно знали, что этот клан был одним из самых националистических и про-турецких, однако доверяли ему власть в республике, сдерживая и контролируя его действия не только из Центра, но и с помощью других азербайджанских кланов.
Власть Ахундова длилась ровно десять лет, пока в повестку дня Москвы с особой остротой не встали нефтяной и хлопковый вопросы. Дело в том, что Азербайджан
Что касается хлопковой проблемы, то здесь ситуация была похожей. В конце 60-х Москва задумала расширить производство «белого золота» в стране и заставила все хлопкосеющие республики напрячь все свои силы с целью решения этой задачи. Однако Ахундов стал противиться этому, опасаясь разрушения традиционного уклада села и роста безработицы (при нем в Азербайджане в год собирали около 300 тысяч тонн хлопка — четвертое место в СССР после Узбекистана, Туркмении и Таджикистана).
Вот почему врача по образованию Ахундова было решено заменить силовиком — кадровым чекистом с 25-летним опытом работы в КГБ 46-летним Гейдаром Алиевым (пришел в систему госбезопасности в самом начале войны и в 1967 году дослужился до должности председателя КГБ Азербайджана). Отметим, что Алиев был представителем нахичеванского клана, который до этого никогда еще не поднимался до высот высшего руководства. По словам самого Алиева, он этого назначения не хотел и даже пытался сказать об этом Брежневу.
Приведение к власти в республике кадрового чекиста было беспрецедентным явлением для всего СССР — до этого ничего подобного еще не происходило. Судя по всему, свою роль здесь сыграли не только причины экономического характера, но и политического: после подавления «бархатной революции» в ЧССР, советское руководство указывало своим доморощенным либералам их место: дескать, не зарывайтесь.
Как уже говорилось, в своих взаимоотношениях с республиканскими элитами Москва всегда учитывала особенности их клановых систем. Она весьма эффективно поднимала на властный верх одни кланы, а другие держала на втором плане, заставляя усмирять свои аппетиты ради общего дела. Одним из важных рычагов в этой политике была, как ни странно, коррупция. Центральная власть очень часто поощряла ее, намеренно развращая республиканские элиты, чтобы потом, что называется, «посадить на крючок». Ведь, имея компромат на любого из коррупционеров, можно было легко им манипулировать. Это была типичная схема подкупа и вербовки, которую всегда использовали (и используют до сих пор) спецслужбы всего мира. При Хрущеве, который попытался резко ограничить компетенцию спецслужб, этот важнейший рычаг практически не использовался, однако при Брежневе он заработал с новой силой, для чего на Лубянку и был прислан триумвират в лице Андропова — Цвигуна — Цинева.
Отметим, что республиканские лидеры тоже пытались иметь в своих спецслужбах собственную внутреннюю разведку, которая могла бы помочь им упреждать отдельные атаки из Москвы. Эти службы создавались исключительно в целях защиты республиканских интересов, в то время как Центр строил свою внутреннюю разведку в целях отстаивания прежде всего своих, имперских интересов. Любой из республиканских руководителей, кто попытался бы не защищаться, а наступать, был бы немедленно низложен со своего поста и, в лучшем случае, отправлен в отставку, а в худшем — исключен из партии и лишен всех благ.
Несмотря
«Накануне открытия одного из Пленумов ЦК ко мне в рабочий кабинет зашел Петр Елистратов (одно время он работал 2-м секретарем ЦК КП Азербайджана, затем был назначен 1-м секретарем Мордовского обкома. — Ф.Р.)и сказал: «Не могу больше терпеть, буду выступать и критиковать Брежнева». И стал рассказывать о тезисах своего выступления. Я уклонился от обсуждения. Открылся Пленум. Смотрю, Елистратова в зале нет. Как потом он рассказал мне и некоторым другим товарищам, вечером, после его визита ко мне, Цвигун — заместитель председателя КГБ СССР — пришел к нему в номер гостиницы «на правах старого друга» и заказал ужин. Утром Елистратов очнулся в больнице… Путь к выступлению на Пленуме ему был отрезан.
Чуть позже Брежнев в присутствии Суслова сказал мне, что знает каждую фразу, произносимую мной в служебном кабинете, на квартире и даже на улице. И в подтверждение своих слов рассказал почти дословно о разговоре с П. Елистратовым у меня в кабинете. Думаю, что слушали не только меня, но и других товарищей, например, Семичастного, работавшего уже в то время заместителем председателя Всесоюзного общества «Знание». В один из дней его вызвал секретарь ЦК КПСС Иван Капитонов и обвинил в том, что в его кабинете некоторые люди плохо отзываются о нынешнем руководстве ЦК, а он не дает отпора, и предупредил, что если он и впредь будет так себя вести, то его строго накажут…»
Но вернемся к событиям в Азербайджане.
Несомненно, что свое решающее слово в кадровых перестановках там сказал все тот же Семен Цвигун, который хорошо знал Гейдара Алиева, а также был в курсе расклада сил в тамошней элите. И свои «чистки» Алиев несомненно проводил с ведома и одобрения Москвы, которая извлекала из этого двойную выгоду: во-первых, опробывала новую тактику в деле манипуляции республиканскими элитами, во-вторых — подавала им сигнал, что Центр готов восстановить жесткий контроль над ними. Ведь за годы хрущевской «оттепели» республиканские элиты явно «разболтались». Несмотря на попытки Хрущева ужесточить наказание за то же взяточничество, он в то же время вывел парт- и госноменклатуру из-под карающего меча спецслужб, что превратило эту борьбу в обыкновенную компанейщину. Брежнев, конечно же, не собирался посягать на особое положение элит, однако наведение хотя бы элементарного порядка в ее среде было просто необходимо. Ведь в том же Азербайджане, например, дело дошло до того, что за деньги продавались должности… секретарей республиканского ЦК и министров. И это не преувеличение — об этом заявил сам Алиев на закрытом совещании в ЦК КП Азербайджана вскоре после того, как пришел к власти.
Согласно сведениям, которыми располагал Алиев (а их он, без сомнения, почерпнул из материалов, собранных в республиканском КГБ), коррупционный прейскурант в республике выглядел следующим образом: должность 1-го секретаря райкома партии стоила 200 тысяч рублей, 2-го секретаря — 100 тысяч, министра коммунального хозяйства — 150 тысяч, министра социального обеспечения — 120 тысяч, ректора вуза — 100–200 тысяч (в зависимости от степени значения вуза), начальника районного отделения милиции — 50 тысяч рублей, районного прокурора — 30 тысяч и т. д.