Дело взято из архива

Почты было немного. Полковник Федоров не спешил ее просматривать. Он постоял у окна, с сожалением посмотрел на зловещие свинцовые тучи, из которых, словно из худого решета, с рассвета моросил мелкий дождь, и повернулся к календарю. Срывалась завтрашняя рыбалка: даже самые заядлые рыбаки вряд ли решатся ехать за город в такую непогоду. Придется субботу и воскресенье просидеть дома, коротать время в одиночестве. Радостного в этом было мало.

Жену с сынишкой Николай Григорьевич отправил на два месяца в Крым. Сейчас они купаются в море, и

Николай Григорьевич оторвался от своих невеселых мыслей, подошел к столу и взял всю пачку писем. В основном письма были служебного характера, и полковник, стоя у стола, сразу же делал на них пометки, адресуя по отделам. Последним оказалось письмо в простеньком четырехкопеечном конверте, свернутом пополам и изрядно потертом. Федоров повертел его, задумчиво разглядывая корявые буквы. Кто-то, видимо, написал письмо, сделал надпись на конверте «Начальнику управления КГБ, лично», потом сунул его в карман и долго носил там, либо забыв, либо не решаясь отнести на почту. В конце концов письмо было брошено в ящик и спустя семь дней попало в руки начальника управления КГБ полковника Федорова.

Осторожно, по самому краю, Федоров вскрыл конверт и увидел листок из ученической тетрадки. Там стояло всего несколько строк.

«Имя мое вам, начальник, знать ни к чему, — прочитал полковник, обратив внимание на то, что писавший имел возможность познакомиться с лагерным этикетом. — Хочу сослужить одну услугу. Встретился мне человек. С немцами якшался во время оккупации. Кровь на нем есть. Звали его тогда Мишка Лапин, а кличка у него была попросту Мишка-палач. Сдается мне, что беглый он, хоть бумага у него железная. Ловите его, не то беды от него можно ждать всякой. В городе Е. жил он. Там о нем и узнаете. Не подписываюсь, оттого как имею свои соображения».

Федоров еще раз перечитал анонимное письмо и, взяв из стаканчика красный карандаш, подчеркнул всего одно слово: «Мишка-палач».

«Лапин, Лапин, припоминается мне это дело».

Полковник подошел к телефону, набрал номер и приказал:

— Капитана Петренко ко мне!

Вошел молодой человек, среднего роста, лет двадцати восьми, в модном темно-коричневом костюме.

— Садитесь, Виктор Владимирович. Хочу поручить вам кое-что любопытное. Скажу заранее — дело трудное, с одними неизвестными. Речь идет о давнем деле… Помню, когда-то мы вели расследование, но потом сдали в архив, так и не выяснив всего до конца — не хватило материала. Вот о чем идет речь: во время войны некто по фамилии Лапин служил в гестапо в городе Е., удалось установить его кличку — Мишка-палач, мерзавец первой марки, есть сведения, что ему удалось бежать вместе с гитлеровцами… Вот пока и все, остальное узнаете из дела.

— Разрешите вопрос, товарищ полковник? Почему следствие по делу Лапина было прекращено?

— Видите ли, в тысяча девятьсот сорок шестом году были такие дела. Следствие по ним проводилось довольно поспешно, может быть, даже слишком… Только что кончилась война, работы невпроворот. Так же занимались и делом Лапина. Мы проследили путь этого негодяя вплоть до Пруссии. Там его следы и затерялись. Были все основания предполагать, что он скрылся где-то на Западе. Вот почему меня больше всего настораживает эта анонимка. — Полковник передал Петренко письмо, пришедшее с утренней почтой. — Да, кстати, я думаю, что Лапин — фамилия вымышленная. В сорок шестом мы проделали большую работу по поиску Лапина, но похожего человека с такой фамилией не оказалось. Никаких данных о нем мы не получили и из-за кордона. Возьмите в архиве дело и внимательно изучите его. Не упускайте ни одной детали, они могут быть отправной точкой при розыске. Много лет прошло с тех пор, дороги у преступника самые неожиданные… Допускаю даже связь с западной разведкой. А может быть, все окажется проще…

— Лапину, видимо, удалось проскользнуть контрольные органы вместе с репатриантами, и теперь он, вероятно, под своей настоящей фамилией спокойно живет дома, — заметил капитан.

— Аут-аут, терций нон датур! — задумчиво произнес полковник.

— Что вы сказали? — не понял Петренко.

— Это древние римляне говорили: «Или-или, третьего не дано!» Но вполне возможно и третье, и притом самое неожиданное. С вами будет работать… — полковник сделал паузу и взглянул в глаза капитану, — конечно, капитан Перминов. С ним будем говорить завтра. А пока составьте план розыска, подумаем вместе.

Капитан Петренко вышел от полковника в приподнятом настроении. «Интересное задание! Петр будет рад, что мы опять вместе. Давно хотелось чего-нибудь стоящего».

— Автомобиль выиграл? — услышал он насмешливый голос и только сейчас заметил возле лестницы своего друга, Петра Перминова.

Петренко обрадовался его появлению, ему не терпелось сообщить приятелю о полученном задании.

— Хуже! — ответил Виктор, сдерживая улыбку. — Есть задание на розыск опасного военного преступника.

— Скажешь?! — с недоверием отозвался Петр.

— Да, будем искать… В нафталине двадцать лет пролежал, неожиданно объявился, — полушутя-полусерьезно сообщил Петренко.

— Где объявился?

— В Советском Союзе!

— Ого! Тогда все о’кэй! Он у тебя в кармане. Бери сеть и траль Черное море. Город известен?

— Известно только имя, да и то; вероятно, липовое.

— Ничего, не отчаивайся. Шерлок Холмс по пеплу узнавал характер человека, а ты вооружен самой современной наукой и техникой… Насколько я понял, тебя сегодня не ждать, ты остаешься думать? — спросил Перминов и, не дожидаясь ответа, махнул рукой и застучал каблуками по ступенькам лестницы.

— Эй-эй! — не выдержал Виктор. — Тут и для тебя кое-что есть. Завтра все узнаешь у полковника. А пока иди отдыхай!

Петренко и Перминов были друзьями. В органы они пришли вместе, но работать им пришлось в разных отделениях, и так уж порой случалось, они по целым дням не видели друг друга. Оба были людьми семейными. В одном Петр обогнал Виктора: у него уже было двое детей — мальчик и девочка, — а у Петренко только сынишка. Перминовы и Петренко дружили семьями и частенько проводили вместе выходные дни: то выезжали с детьми на целый день в лес, то отправлялись в театр, по музеям…

Ни Виктор, ни Петр не скрывали друг от друга, что мечтают о каком-нибудь серьезном самостоятельном деле, где потребуются весь их ум, вся изобретательность, все знания, полученные в институте.

…Виктор расписался в книге регистрации архивных дел, сунул под мышку два увесистых тома и поспешил к себе в кабинет. Ему не терпелось заглянуть в документы, собранные теми, кто двадцать лет назад начинал поиски преступника.

Ночь была в полном разгаре, затих шум машин на улице. Ковш на небе перевернулся так, что в него можно было заглянуть из окна кабинета, а Виктор все сидел, согнувшись над столом, и внимательно, страницу за страницей, просматривал уголовное дело.