Дело зеленоглазой сестрички

Гарднер Эрл Стенли

– Сильвия Этвуд, – сказал Мейсон, встав из-за стола и расхаживая по комнате, – считает теперь себя опытнее своего адвоката.

– Не своего, а семейного адвоката, – поправила Делла.

– Верно, – усмехнулся Мейсон, продолжая мерить комнату шагами.

– Но в таком случае с вас снимут подозрение, не правда ли, шеф?

– Возможно, если полиция ей поверит. Но на это, я думаю, есть всего один шанс из десяти.

– Как вы думаете, они ей поверят?

– Они заподозрят, что Сильвия состряпала эту историю, чтобы выпутаться самой

и помочь мне выйти из затруднительного положения. Общественность возмутится тем, что она так торопится возложить вину за убийство на своего отца, которого еще даже не успели похоронить. И это плохо отразится на нашей репутации, Делла.

– Боюсь, что уже отразилось, – сердито сказала Делла. – Как только представлю себе эту Сильвию с ее холодными глазами позирующей перед фотокамерой, как подумаю о том, что, едва узнав о смерти отца, она окрестила его убийцей… Нет, шеф, она это неспроста делает, как вы думаете?

Мейсон угрюмо кивнул.

– Конечно, – продолжала Делла, – у нее была эта пленка и…

– Ты хочешь сказать, была пленка у меня?

– Но это она дала ее вам.

– Боюсь, этого нам говорить не следует.

– Но почему?

– Не могу. Сильвия – наша клиентка. Конечно, есть еще Эдисон Дойл. Он может сказать полиции, где нашел пленку, но полицейские уже публично заявили, что они сумели разыскать пленку благодаря своим умелым действиям, после того как я стащил ее из квартиры Фрича. Если они будут настаивать на этом, а потом выяснится, что пленку дал мне нашедший ее человек, то им придется покраснеть. А сержант Голкомб вряд ли захочет краснеть. Трэгг в любом случае докопается до истины, но Голкомб будет вовсю стараться доказать, что это я пробрался в квартиру Фрича и украл пленку.

– А что будет с вами?

– Я, как всегда, окажусь в нелегком положении, но мы должны защищать своих клиентов, Делла, невзирая ни на что.

– Вы думаете, Броган действительно записал на пленку наш разговор возле его квартиры?

– Конечно. Трэгг не смог бы повторить его так точно, если бы не слышал его.

На столе Деллы Стрит зазвонил телефон.

– Скажи Герти, сегодня я никого не принимаю, – велел Мейсон Делле Стрит. – Скажи, чтобы не соединяла со мной никого, кроме самых нужных мне абонентов. Скажи, я занят срочным делом чрезвычайной важности.

– Герти, мистер Мейсон… – только и успела произнести Делла в трубку. – Что?.. Кто?.. Минутку. Пришел Джаррет Бэйн, – повернулась она к Мейсону, – он хочет вас видеть, и, кажется, он очень взволнован.

– Он один?

– Да.

– Я приму его. Приведи его, Делла.

Джаррет Бэйн с негодующим видом решительно вошел в кабинет Мейсона.

– Добрый вечер, мистер Бэйн, – поздоровался Мейсон. – Присаживайтесь. Расскажите, что привело вас ко мне.

Бэйн не сел, он прямо-таки навис над столом адвоката, глядя на него сверкающими сердитыми глазами.

– Кому это понадобилось обвинять моего отца в убийстве Фрича?

– Понятия не имею, – ответил Мейсон. – Я сам только что узнал об этом и о неизвестном, но достоверном источнике информации.

– Разве этот неизвестный источник не вы?

Мейсон покачал головой.

Бэйн еще с минуту сердито глядел на Мейсона, потом, словно разом обессилев, опустился в кресло.

– Я должен был догадаться, – проговорил он, презрительно морщась, – что этот источник – Сильвия.

– Вы думаете, это ваша сестра все рассказала полиции?

– Конечно она. Она должна была сделать это или через вас, или сама. Я только час назад узнал, что пленку нашли в комоде у Хэтти. Жаль, что мне сразу не сказали об этом. Меня, наверное, считают этаким чудаком-ученым, мистер Мейсон. Я действительно не всегда поддерживаю разные пустопорожние разговоры, но… Боже, если бы только Сильвия поговорила со мной…

– А что бы от этого изменилось? – осведомился Мейсон.

– Как «что изменилось бы», черт возьми?! Отец вчера ночью не выходил из дому. Все эти обвинения – вздор.

– Откуда вам это известно?

– Я разговаривал с ним.

– Вы разговаривали с ним?! – воскликнул Мейсон. – Но я думал, что вы приехали домой в начале пятого утра и уже не застали отца в живых.

– Это не так. Никто не удосужился поговорить со мной. Сильвию это не интересовало, а Хэтти спала после укола.

– Вы действительно его видели?

– Конечно видел. Для этого я и приехал домой. Сильвия сообщила мне по телефону, что отец плохо себя чувствует, что не разрешился еще вопрос с магнитофонной записью и любой неблагоприятный поворот событий может оказаться для отца фатальным. Конечно, я должен был приехать, и я приехал. У меня был свой ключ, я открыл дверь и вошел. Конечно, я не хотел беспокоить отца в такой час и хотел найти кого-нибудь из своих сестер.

– Дальше. – Мейсон сгорал от любопытства.

– Я не нашел ни одну из них. Мне показалось странным, что рядом с больным отцом никого нет.

Мейсон и Делла Стрит обменялись многозначительными взглядами.

– Продолжайте, – сказал Мейсон. – Расскажите все в подробностях.

– Хорошо. Наш дом большой. В нем множество комнат, в том числе несколько для гостей. Стараясь не шуметь, я дотащил свои сумки до первой комнаты и увидел, что это была комната Сильвии. На комоде лежали ее вещи – сумочка с косметикой и прочие женские штучки, на спинке кровати висела ночная рубашка.

Тогда я пошел в другую комнату для гостей и положил там свои вещи, потом спустился вниз, собираясь разбудить Хэтти. Дверь ее комнаты была приоткрыта. Я тихонько постучал, но никто не отозвался. Я прислушался и, ничего не услышав, вошел в комнату. Включил свет и увидел, что Хэтти в комнате не было. Тут я испугался за отца. Я на цыпочках прошел по коридору к его комнате и, приоткрыв дверь, заглянул туда. Отец лежа читал. Услышав звук открывающейся двери, он повернулся, увидел меня и удивленно спросил: «Джаррет, откуда ты взялся?»