Дело: «Злобный навет на Великую Победу»
Шрифт:
Это, мол, Сталин так сказал, «когда ему доложили, что при лобовом штурме Берлина неизбежны гигантские потери». Да ведь только полный идиот мог так сказать. А кому сказал? Разумеется, и тут одно вранье. Во-первых, Берлин брали не в лоб — он был окружен, потом шло дробление окруженной группировки и, наконец, добивание.
А кроме того, когда Жуков доложил Сталину, что хорошо бы взять Берлин к 1 мая, но не удастся, тот, как рассказал маршал К. Симонову, ответил: «Ну ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник. А возьмем мы Берлин 2 мая или 3 мая, это не имеет большого значения. Надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап операции».
Ни
Упомянул и об одной операции союзников. Да как трагически возвышенно! «У союзников тоже бывали смертельно опасные операции. Например, открытие второго фронта». Кто спорит? Конечно, опасная. Но за три с лишним года, что они увиливали от нее, Красная Армия провела множество смертельно опасных операций, в которых погибли миллионы советских людей. Нашему фанатику правды никогда не приходило в голову взглянуть на проблему второго фронта с этой стороны.
Дальше: «Представьте себе честного, храброго, патриотичного английского парня в ночь перед высадкой в Нормандии. Неприступный Атлантический вал. Смерть почти неизбежна…»
Перед нами запоздалая жертва гитлеровской пропаганды. Неприступность вала была только на языке Геббельса. На самом деле к дню десанта иные его сооружения были готовы на 50–60 %, а то и на 15–20 %.
И почему же смерть солдата была так уж «почти неизбежна»? Что, процентов на 95? Но ведь силы вторжения имели огромное превосходство над немцами, они составляли 2 млн. 876 тысяч человек. На участке вторжения 38 союзных дивизий при полном господстве авиации обрушились на 3 немецких дивизии. В результате их подавляющего во всем превосходства потери союзников не превысили 5–6 процентов. Так что, если бы в этой десантной операции приняли участие Дайч в качестве моряка, Минкин как пехотинец и Гусев, естественно, как летчик, то шанс выжить у них был бы гораздо выше, чем ныне в московской профашистской газетке.
Из конкретных событий войны Минкин упоминает еще вот что: «Советская армия два месяца стояла рядом с восставшей Варшавой, хладнокровно ожидая гибель сотен тысяч ненужных поляков…» Какое позорное дело разоблачил правдолюб!
Я уже говорил, что перед войной польское правительство вело себя так подло и малограмотно, так спесиво и близоруко, как никто и, пожалуй, никогда: вместе с Гитлером и Венгрией приняло участие в растерзании Чехословакии, отвергало все советские предложения о диалоге, слепо поверило шкурным гарантиям Англии и Франции, — и в итоге Польша оказалась один на один с механизированными полчищами Германии. Той потребовалось три недели для ее полного разгрома.
Естественно, что после такого вселенского позорища полякам хотелось хоть как-то оправдаться. И именно для этого их правители, оказавшиеся в Лондоне, измыслили эффектный план — освободить Варшаву. Тогда бы они на весь мир шумели: да, войну мы проиграли, но свою любимую столицу все-таки освободили собственными силами! «Еще Польска не сгинела!..»
Да, 1-й Белорусский фронт вышел тогда к Варшаве. Командовавший им маршал Рокоссовский позже писал: «Нашлись злопыхатели, пытавшиеся в западной печати обвинить войска фронта и меня, конечно, в том, что мы сознательно не поддержали повстанцев, обрекая их на гибель». Да, когда-то лишь в западной печати, а теперь эти русско-еврейские злопыхатели на Красной Пресне.
Маршал продолжал: «2 августа (1944 г.) наши разведорганы получили данные, что в Варшаве будто бы началось восстание… Но его руководители стремились изолировать восставших от всяких контактов с Красной Армией». То есть они, начиная восстание, и не думали координировать свои действия с нашим командованием или хотя бы предупредить его. И это понятно: для них самым важным было освободить столицу исключительно своими силами, иначе все теряло смысл.
Маршал: «Ведь самым неудачным временем для восстания было именно то, в какое оно началось». Наши войска только что завершили Белорусскую операцию, пройдя с боями свыше 600 километров и разгромив мощнейшую группировку немцев. Естественно, тут и большие потери, и общая измотанность, и нехватка боевых средств. И на тебе — иди немедленно в бой за Варшаву! А для ее освобождения требовалась полномасштабная фронтовая операция, которая позже и была проведена. Словом, это восстание было тупоумной и, как всегда, спесивой авантюрой, обернувшейся для поляков большой кровью. Слышал обо всем этом пан Минкин? Едва ли…
Но вот война окончилась. Минкин в трагическом раздумье: «Кто победил?.. Для верного ответа сравним уровень жизни победителей и побежденных. Сравнение катастрофически не в нашу пользу». У немцев «реальный доход на душу населения» гораздо выше. Значит, они и победили.
Перед нами все тот же спортивно-арифметический подход к войне, на сей раз шкурно-гастрономического уклона: у кого годовой доход на душу выше, кто ежесуточно больше ест колбасы, поглощает калорий, тот и победитель! Не могут, не силах они понять, что советский народ воевал не за доход на душу населения, не за двадцать сортов колбасы, не за калории и не за «мерседесы», а за свободу и независимость родины, за само свое су-ще-ство-ва-ние. А это арифметическим подсчетам не поддается. Но Минкин уверяет, будто и Владимир Высоцкий вместе с ним мечтал о суперколбасе, подсчитывал калории, а подсчитав, удивился: «Как же так? Ведь победили-то мы!» Нет, не был Высоцкий таким идиотом и шкурником. А кроме того, приходится напомнить, что статья-то написана в 1989 году, на пятый год разгула бандитской демократии, когда уровень потребляемых народом калорий уже действительно резко упал. Тем более ныне…
Но наш аналитик упрям, как помянутое непарнокопытное: «В чем же дело? Ведь немцев тоже разбомбили…» Да, бомбили Берлин, Гамбург, Кёльн… При этом погибло около 500 тысяч человек. Но Красная Армия прошла до Берлина, и только. Англо-американцы шагали по немецкой земле почти без сопротивления. Так что разрушений было не столь уж много. А по советской земле каток войны прокатился дважды, и в обоих случаях — с яростными боями, более двадцати городов по нескольку раз переходили из рук в руки. Ничего подобного не было в Германии. Это соображать надо, а не лепетать, что бомбили нас и бомбили их.
«Но ведь немцев тоже разграбили… Мы вывозили у них все, что могли, все, что уцелело: станки, заводы…» А как же было не вывозить пусть даже и устаревшие станки, заводы, чтобы хоть как-то возместить их 3—4-летний грабеж, доходивший до вывоза трамвайных проводов в Харькове и чернозема в Воронежской области. А главное — угон миллионов рабов на свои заводы и фермы. С какими станками это можно сравнить? Вы-то с Дейчем где тогда были? Вот бы вас для просвещения к Ильзе Кох. А Красная Армия, придя в Германию, кормила из походных кухонь не только детей…