Дельта-гир. Том 1

Жанпейсов Марат

Халфлинг дорисовывает красивые завитушки у некоторых букв в тексте и откладывает перо. Кави перечитывает отрывок и понимает, что очень похожа на Кошмара до встречи с ним. Она хотела написать книгу, но совершенно не понимала, о чем она будет и кто станет главным героем.

Чтобы произведение имело историческую ценность, древние традиции Искателей Мифов предписывают составлять жизнеописание реальных людей и событий, а не придумывать сказки. Но жизнь полурослицы была наполовину обыденной, наполовину мерзкой, это совершенно не то, что нужно оставить после себя потомкам.

Она могла часами сидеть

перед пустым листом, не зная, как начать. Порой это доводило до безумия, когда хотелось разорвать пергамент на клочки и сжечь, а потом растоптать пепел. Кави всю жизнь считала, что судьба ей досталась тяжелая, но потом всё обернулось странным образом, когда она решила переночевать в одной таверне. Разумеется, не заплатив. И именно в тот день в пустующей комнате появился новый постоялец, который обнаружил халфлинга под своей лавкой.

В первые минуты Кави даже подумать не могла о том, что этот эльф окажется загадочным магом и воином из иного мира, что пришел повинуясь собственной таинственной судьбе. Хотя Кави не до конца уверена, судьба это была или случайность. Но точно знает, что в книге это опишет как судьбу, так как это добавит драматичности.

Вдруг скрипнула дверь, и в проеме показался Кошмар, который только что вернулся из бани. В Тресте Альманди очень популярны такие места, где пар и горячая вода помогают отмыться от грязи и пота. Эльф в чистой одежде садится в кресло и снова закуривает папиросу.

— Тебе все же стоит бросить курить, — замечает Кави, смотря на силуэт спутника в свете десятков свечей. Сейчас они находятся в той же комнате, что выделили Трибуну Молний во дворце. Кави решила тоже остаться здесь, чтобы не пропустить ничего интересного, а Жигер предпочел сбежать в город, где чувствует себя намного более свободнее.

— А тебе сходить в баню. Прекрасное место, — делает затяжку эльф.

— Не сомневаюсь, но не уверена, что в Трибун-Доре халфлинга пустят в такое заведение.

— А я говорил не о Трибун-Доре, а о дворце.

— Что? Но в эти бани только императрица имеет право ходить! — девушка широко раскрывает рот.

— В самом деле? Я спросил и мне разрешили, — пожимает плечами Одиннадцатый.

Кави на такую наглость остается лишь хлопать глазами. Да и лояльность Калидо по отношению к Кошмару продолжает удивлять. Неужели они действительно что-то знают о нем, чего не знает Кави?

— В Тресте Альманди нелюдей тоже не любят? Иначе почему в городские бани тебя не пустят?

— А, нет, здесь не так, как в Норнете. Дело в религиозном вопросе. Местные жрецы проповедуют о чистоте мыслей и тела под стать свету солнца, но считают, что этого достойны только люди. Прочие расы не имеют право проходить обряды очищения, то есть исповедаться местным жрецам и посещать общественные бани.

— Забавно, — тушит окурок Кошмар. — А Трибун Огня у них тифлинг. В прошлом эта раса не была какой-то особенной среди прочих.

— Я, кстати, узнала, что его настоящее имя Гектор. Думаю, что для него сделано исключение, ведь он столп силы государства. И ты тоже наверняка стал исключением.

— Может быть. Тогда и тебя нужно сделать исключением.

Кави смотрит на собеседника, который говорит вполне серьезно.

— Что ты имеешь в виду? То, что я премьер-министр Грозового Фронта, в этом дворце не играет никакой роли. На меня не обращают внимание только потому, что я с тобой.

— Это понятно, — кивает псионик, — но это можно исправить. Скажи, ты хочешь получить власть?

— Нет, — без промедления отвечает Кави. — Власть — это бремя. Власть нужно поддерживать и для этого нужна сила. Никакой особенной силой я не обладаю. Ни по боевой мощи, ни по умению убеждать и вести за собой. Власть меня раздавит.

— Ты недооцениваешь себя. В твоей жизни что-то случилось?

Кави против воли вздрагивает, так как это первый раз, когда Кошмар вдруг заинтересовался её прошлым. До этого его расспросы касались лишь ордена, законов, порядков и других посторонних вещей. И сейчас вопрос доходит до самого нутра подобно лезвию стилета, так как в жизни писательницы действительно многое случалось.

— Ты испугалась? — Кошмар отвлекается от разглядывания ремня, к которому нужно попробовать присобачить кобуру для пистолета.

— Ты что, мои мысли читаешь? — Кави сжимает кулаки.

— Нет, я не могу читать чужие мысли, но в последнее время чутко могу реагировать на эмоциональное состояние. Я все же волшебник. Можешь не отвечать на последние два вопроса.

Разговор прекращается. Эльф продолжает возиться с ремнем, а халфлинг напряженно смотрит на книгу, но не думает о том, что написать дальше. Потом поднимает голову с вопросом:

— Почему ты решил, что у меня что-то когда-то случилось? И почему тебе это стало важно?

Кошмар откладывает ремень и смотрит на собеседницу своим привычным взором. Его поза показывает внутреннюю силу, ведь он не горбится и даже вольготно откидывается на спинку, положив одну ногу на другую. Но это не показная уверенность или попытка надавить, так как мышцы вокруг сапфировых глаз расслаблены, а челюсти разжаты. Кави с раннего детства научилась читать язык тела.

— Сопоставил разные факты и домыслы. Ты работала на Искателей Мифов, хотя не хотела этого. Сначала ты рассказывала об ордене совсем не то, во что он превратился, значит, тебе приказали так делать. В Гиблых Полях Морзока ты согласилась на мое предложение уничтожить столичный филиал почти без раздумий. И выполнила свою часть работы без сожалений. Ты боялась Габдула, а потом добила ударом кинжала, словно опасалась, что он переживет нападение и страшно отомстит. А сегодня ты сильно испугалась того, что я погладил тебя по голове. Мой жест был машинальным, но ты среагировала слишком резко для спокойной обстановки. Интуиция подсказывает мне, что между этим есть связь.

Кошмар не стал говорить о том, что Габдул сказал ему при первой встрече, что Кави доводилось попадать в передряги.

— Что же касается того, почему мне это интересно, то ответить сложнее. Мне плевать на почти всех людей, но тех, кто работает со мной и кого я принимаю, я готов защищать. Не знаю, откуда у меня такая установка… Словно в прошлом мне уже доводилось заниматься подобным. Я могу без сожалений убить врага и даже пожертвовать непричастными людьми, но «своих» я почему-то хочу защищать во что бы то ни стало. Во всяком случае, пока сохраняю трезвый рассудок. Возможно, я не подхожу на роль главного героя, про которого твоим читателям будет интересно узнавать.