Дем Санд. Странствия меча

Дерновая Ирина

Везде и всюду с переносных лотков доносились ароматы еды: тут вам и жареные лапки саламандры под жгучим соусом, и каленые орехи цак-цак, похожие на железные шарики, а вкусом напоминающие шоколад. Заслышав, как один из лоточников нахваливает шашлычки из конины, Буцефал, не слушаясь поводьев, потянулся туда и так выразительно посмотрела на продавца-ворка, что тот с перепугу начал обильно линять. И окончательно был сражен на повал моим пожеланием (переданным через Армуфа) приобрести чуть ли не десяток этих самых шашлычков, нанизанных на деревянные палочки. Все это было схрумкано найтмаром на глазах изумленной публики и почти совсем невменяемого ворка. Урсолак успел попробовать один из кусочков этого сомнительного лакомства, разыграв небольшую пантомиму, в которую включил все: вдумчивое жевание, шевеление ушами, подергивание черным носом, облизывание языком губ с намеренной демонстрацией нечеловечески крупных клыков. Цыканье зубом, прищур глаз, вздох. В ожидании его выдоха дышать перестали и несчастный продавец

шашлычков, и зрители.

– Пещерная крыса, – наконец сказал Армуф, кончиком когтя выковыривая из зубов застрявший кусочек. – – При чем загнанная. Кто тебя крыс учил ловить? – И он так посмотрел на ворка, что тот окончательно дара речи лишился, только затравленно озирался в поисках путей к бегству. Выдавать крысятину за конину и быть в этом уличенным – значило быть битым всяким, кто у него за последние полчаса купил шашлычок, и теми, кто просто рядом оказался.

Впрочем, я придержала Буцефала, ставшего несокрушимой преградой на пути жаждавших драки обманутых «гурманов». И за эту минуту ворк, бросив лоток, успел метнуться вверх и начал улепетывать прямо по тентам над другими прилавками. Толпа с радостью бросилась в погоню, обеспеченная развлечением на остаток дня. А шустрая мелюзга из местных детишек быстро расхватала брошенные шашлычки и, хохоча и горланя непристойные частушки в адрес всех и каждого, разбежалась по всем закоулкам рынка.

– Однако, господин добр, – хмыкнул Армуф, покосившись на меня. – Господин не дал в обиду жулика.

Я молча дернула головой, указывая подбородком направление, и мы покинули это место под гомон довольных бесплатным развлечением более «честных» торговцев. Еще час мы пробирались в глубь Пестрого рынка, иногда с трудом удерживаясь от всевозможных соблазнов. Мне волоком пришлось оттаскивать урсолака от поворота, за которым начиналось скопище палаток, предоставлявших азартные игры на любой вкус и кошелек. Армуф в свой черед шумно сморкался, кашлял, плевался и ворчал, когда я остановила коня возле самого настоящего книжного развала. Ни я, ни продавец, чьим товаром я заинтересовалась на полном серьезе, не обращали на него внимания. В течение нескольких минут мы с высоким, закутанным в серую хламиду псевдовампиром вели весьма необычный торг: молча, вскидывая руки со сложенными в затейливые фигуры пальцами. Со стороны это напоминало небезызвестную детскую игру «камень-ножницы-бумага». Только вот так скрючивать пальцы дано не каждому вору-щипачу. Армуф даже перестал демонстрировать свое недовольство задержкой, зачарованно наблюдая за все убыстряющимся танцем наших рук. Наконец, мы с торговцем одновременно выкинули вверх сложно переплетенные пальцы сжатых вместе рук. Псевдовампир растянул бескровные губы в жуткой пародии на улыбку и, чуть склонив голову, широким жестом указала на выложенные перед ним книги. Я вытянула невзрачный с виду томик в потертом кожаном переплете, положив на его место горсть монет. При виде их количества мой провожатый ахнул, сплюнул, повертел пальцем у виска и отвернулся, обиженно сопя. Мы же с книготорговцем обменялись еще несколькими жестами и разошлись весьма довольные друг другом. Томик ощутимо оттягивал мне поясной карман, но я о том не сожалела. Мы продолжили путь по пестрому рынку, и нам с Армуфом пришлось вдвоем уговаривать Буцефала сдвинуться с места, когда мы проходили секцию живого товара. Оттуда, вместе с непередаваемым амбре зверинца, неслись самые разнообразные звуки. И подчас было трудно определить, какому созданию принадлежит глотка, исторгнувшая рев, вой, свист или звук, похожий на игру на органе.

Наконец, мы добрались до истинной цели моего интереса на Пестром рынке. Здесь под сплошным пологом, надежно защищавшим и от солнечного света, и от дождя, продавались всевозможные травы, снадобья, целебные бальзамы и амулеты, заряженные врачующей магией. Армуф понимающе хмыкнул и побрел ту сторону, где торговали зельями, увеличивающими воинскую мощь. Я же долго и придирчиво рассматривала выставленный товар, почти не слушая разливающихся соловьями торговцев.

Моё внимание привлек угрюмого вида псоглавец, сидевший возле своего товара молча и только зыркавший иногда исподлобья пронзительно-голубыми глазами. Заметив мое внимание, он, не произнеся ни слова, повел рукой над расставленными на земле рядами бутылочек, пузырьков и коробочек. Я вздернула бровь, но спешилась и подошла поближе, кривя губы. Взгляд мой тут же прикипел к кристаллу, умением гномов превращенный в бутылек с плотно притертой крышкой.

– Что? – кивнув на заинтересовавший товар, отрывисто спросила я.

– Подземельные слезки, – хрипло ответил псоглавец, аккуратно подхватывая с земли бутылек и показывая мне. – Полный. На тринадцати травах. На тринадцать полных лун настоян.

Он не врал и не бахвалился. Его народ физически не был способен на ложь или преувеличение. Поэтому я не стала требовать открыть крышку и пробовать находящийся там бальзам. Лучшего ранозаживляющего снадобья можно и не искать, хоть весь этот угол рынка обойди. Здешнее мумие, и на моей исторической родине именуемое «слезы гор», обладало троекратно усиленными целебными свойствами. А если здесь еще и магия самих псоглавцев приложена, да с соблюдением лунного календаря…

– Сколько? – спросила я, чувствуя, как подошел Армуф и наблюдает за мной из-за спины.

Псоглавец молча поднял четырехпалую руку и, не отводя глаз, три раз сжал и разжал кулак, потом подняв еще один палец. Тринадцать. Любимое число его племени, священное. Соответствующее количеству трав и лун.

Урсолак аж крякнул. Цена была немыслимая, с его точки зрения, за какую-то невзрачную склянку. Я же и не думала торговаться. Хотя способности моего организма к самоисцелению были велики, по местным сравнениями у меня было просто «драконово здоровье»; но отказываться от снадобья, способного исцелить любую рану было, по меньшей мере, глупо. Поэтому, не обращая внимания на возмущенное кряхтение Армуфа, я вытащила из кошеля тринадцать круглых золотых монеток и рядком выложила перед псоглавцем. Тот внимательно осмотрел их, не прикасаясь, кивнул. Потом передал мне бутылек. Я же, движимая внезапным порывом, выудила еще и красивую, особо крупную жемчужину и присоединила её к деньгам. Урсолак за моей спиной звучно хлопнул себя по лбу и страдальчески застонал. Псоглавец от удивления чуть приподнял верхнюю губу, показав кончики крупных желтоватых клыков. Потом бережно взял жемчужину в левую ладонь, прижал к груди, а пальцами правой, собранных в щепоть, коснулся своего лба. Круглый ровный жемчуг был чтим в его племени, поклонявшимся, как и букентавры, Лунной Матери.

– Да прольется свет Матери в любую тьму перед тобой, – тихо хрипло сказал псоглавец и кончиком пальца придвинул к моим ногам какой-то невзрачный, свинцового цвета камешек, в грубой проволочной оплетке. – Сон Матери. Неодолимый.

Я подцепила странный отдарок за шнурок, продернутый через проволочную петельку, убрала в кошель и, не прощаясь, направилась к терпеливо ожидающему Буцефалу. Найтмар внимательно посмотрел на меня серебряным глазом, издал фырканье, похожее на одобрение. Я взяла его под уздцы и еще некоторое время бродила от прилавка к прилавку, пополняя свои запасы трав. Армуф таскался за мной и надрывно вздыхал всякий раз, как я оставляла очередную монетку в руках очередного торговца.

Наконец, я закончила покупки, к великому облегчению урсолака, и мы наконец-то отправились в «Графский приют». К тому моменту я была готова скупать любую еду у шустрых разносчиков, как бы подозрительно она не выглядела. Но приходилось поддерживать образ спесивого эльфийского вельможи и громко требовать от Армуфа отвести мою светлость в лучшую таверну.

И вот теперь, в ожидании заказанных блюд, я сидела в довольно уютном зале «Графского приюта», потягивала кофе, в то время как урсолак заливал свою досаду на мою расточительность пинтами пива. Как я уже упоминала, народу в таверне было немного, и все вели себя благочинно, разговаривали негромко и никто не приставал к шустрым служанкам – симпатичным пушистым кошколаченькам 46 . Черепаховой окраски здоровенные кошечки очень ловко управлялись со своими обязанностями, не принимая при этом двуногий образ. И при этом так крутили хвостами и пушистыми штанами, что мой спутник временами забывал пиво прихлебывать. Я прятала улыбку за краем чашки и старалась при этом отвлечься от требовательных завываний своего живота. С кухни доносились такие одуряюще вкусные запахи, что я рисковала, начхав на роль избалованного аристократа, потребовать себе полусырой кусок мяса и целую кварту пива!

46

Кошколачень(белорус.,) – кошки-оборотни. Здесь: существа, способные принимать антропоморфный облик с сохранением кошачьи ушек, меха, хвостов.

Но хозяин заведения Савадалл Мурр так живописал блюда своей кухни и последующий за ним «рай в животе», что я только слюну сглатывала и старалась отвлечь себя размышлениями о чем-нибудь несъедобном. Например, наряду с голодом, меня терзал вопрос, с чего бы Тихонький Мя, помимо своих традиционных услуг, вдруг решил мне посодействовать в отлове эльфийского престолонаследника. Я озвучила этот вопрос вслух, привлекая к себе внимание Армуфа. Тот обернулся, перестав строить глазки кошколаченьке, ловко забравшей у него пустую кружку и водрузившую на стол полную, да еще и тарелочку с солеными поросячьими хвостиками присовокупив. Урсолак тут же напихал полный рот закуски под моим завистливым взглядом, вкусно похрустел прежде ответа. Проглотил, сделал добрый глоток пива… Моя рука потянулась к увесистому подсвечнику, что украшал наш стол. Урсолак все понял правильно, торопливо сглотнул, чуть не поперхнувшись, и подался ко мне, вытирая с носа ошметки пены.

– Я тебе не могу точно сказать, что творится в голове этого хитрована. – Он икнул от подкатившей отрыжки, извиняющееся осклабился и продолжил: – Но я бы предположил вот что. Как эльфы засели во всех веселых кварталах, так у Тихонького клиентов поубавилось.

– С чего бы это? – морща нос от пивного духа из его пасти, спросила я.

– Сама подумай. Высшекровные отменные бойцы, да еще и магией владеют, все как один. – Задумавшись, Армуф подцепил с блюдечка очередной поросячий хвостик и отправил себе в рот. – Да и драконы эти… Я ж говорил, что там, где эльфы, постоянно парочка этих ящериц-перекормышей вертится?