Дем Санд. Странствия меча

Дерновая Ирина

Я молча низко поклонилась фир дарригу. Тот внимательно посмотрела на меня поверх своих крошечных очков, цокнул язычком и мягко сказал:

– Я сделаю вид, что ко мне не приходила никакая Дем Санд, и ничего я ей не помогал. Заглядывал молодой глупый вельможа, да, который подцепил мужскую глупую болячку на свою мужскую гордость. Добрый Мя помог глупенькому мальчику, а потом посоветовал идти в квартал Небесной Гривы, где девочки все здоровы и радостны. И чтобы глупенький мальчик добрался до своих остроухих друзей без проблем, старый Мя попросил милого юношу из племени урсолаков проводить дурачка. За разумную плату. И вообще, славный юноша из племени урсолаков согласился показать вельможику наш прекрасный

город! А уж как развлекаются глупенькие богатые мальчики – это бедному, мудрому Мя уже таки не интересно.

Пока он это говорил, я быстро облачилась в принесенную им одежду, обернула вокруг талии кушак, замешкавшись с узлом. Тихонький Мя тут же оказался рядом и в четыре конечности изобразил из концов кушака какой-то немыслимой сложности науз 37 на моем левом боку.

– Волосы они так не носят, – раздался вдруг у меня за спиной низкий, с хрипотцой голос. – Которые Высшие. Ведьмачьи только в косы-то волосы кладут, и то, потом еще раза в три вокруг головы намотают. Чтоб вместо шлема были.

37

Науз – в славянском язычестве, а также, возможно, в анатолийских культах и в Галлии, оберег в виде узла, завязанного определенным образом. Каждый науз вязался на конкретный случай: для защиты, на привлечение денег, на любовный приворот и т.д.

Я оглянулась. Армуф, «славный мальчик» из племени урсолаков, выглядывал из-за ширмы, сопел и дергал мохнатыми, скругленными ушами. Лицо его, наполовину звериное, выглядело скорее смущенным, чем сердитым. Желтые глаза из-под густых, почти сросшихся бровей блуждали по «уголку отдыха», пока не остановились на россыпи украшений на столе. Толстый волосатый палец с заостренным черным ногтем ткнул в ту самую витую штуку из серебряной проволоки.

– Это вот – на уши одевают, да так, чтобы цепочки на затылок ложились.

– Я не ношу серьги, – сухо заметила я своему будущему «провожатому по чудному городу Дэрхастону».

– Это не серьги, – буркнул Армуф и, получив утвердительный кивок Тихонького, протиснулся к нам. Осторожно взял ажурное украшение, действительно снабженное тремя рядами длинных цепочек, повернул так, чтобы заиграли искрами граненные бусины, искусно вплетенные в витки проволоки. – Они его называют… это…как его?.. А вот – Elli’thaa aep’ Nertash Sa-War'ch.

– Лепестки Полночного Леса? – удивленно перевела я, вдруг вспомнив, как такие удивительные украшения на уши именовались на моей исторической родине. Каффы 38 , конструкция которых позволяла умельцам создавать не только «манжет на ухо», но и сложные изделия, соединяющиеся в настоящие венцы.

38

Кафф – (англ. cuff – «манжета, обшлаг») – украшение для ушей, которое позволяет украсить не только мочку, но и другие части уха, а также висок, шею и волосы. Примечательной чертой каффов служит то, что многие модели не требуют проколов.

Вот как этот, что крутил в лапищах урсолак. Или тот, что лежал в моей сумке.

Я покачала головой. Пижоны они все-таки, эльфы Высшей Крови! Законодатели здешней моды, понимаешь… Из-за ширмы тем часом показались шарящие по воздуху педипальпы 39 кого-то из ананси, и я вспомнила, что оставила походную сумку на каком-то невысоком табурете.

– Ах ты ж, зараза! – С этим воплем, едва не сбив с ног опешившего Армуфа, я бегом бросилась обратно в комнату.

39

Педипальпы – это 2-е конечности внешне очень похожие на ноги, не участвуют при ходьбе паука, служат органом осязания и захвата.

– Деточка, шо такое?! – в след мне взвизгнул Тихонький.

Я перепрыгнула распластавшегося от неожиданности по полу ананси, перемахнула низкий длинный столик, едва не посшибав парад кристаллов всех мастей и конфигураций на его столешнице. Подлетела к «операционному» столу. Меч так и висел на петлях, как я его там и оставила. На полу же, помимо ошметков моей одежды, растерзанной пауками, обнаружился здоровенный кокон из паутины. Над ним вздыбился второй из ананси, но я так зыркнула, что арахнид предпочел с обиженным писком нырнуть под стол. Там третий из сторожей Мя задумчиво мусолил мои сапоги. У меня кончились приличные слова, и я перешла на речь гоблинов, изобилующую сочными и многоэтажными ругательствами. Примчавшиеся за мной Тихонький и Армуф не прерывали меня. Урсолак внимал с благоговением, а Мя даже умудрялся что-то записывать в прихваченный свиток и только восхищенно крутил ушами.

Наконец, я иссякла и выразительно посмотрела на фир даррига, трагическим жестом простирая руки к скрытой в паутинном коконе сумке.

– У меня ж там!.. Деньги! Лекарства! Личные предметы, в конце-то концов!

– Золото у тебя там есть? – деловито поинтересовался Тихонький Мя.

– Конечно!.. – начала было я и возмущенно воззрилась на него. – Тихонький! Это называется вымогательство!

– Это называется гнездо! – невозмутимо отозвался фир дарриг. – Ананси обожают вить гнезда для своих будущих деточек на сокровищах, особенно на золоте. Санда, душечка, что там у тебя? Таки я не удивлюсь, если корона подгорной империи!

– Очень смешно, – буркнула я, находя в россыпи всякой мелочи на полу какую-то костяную спицу и осторожно ковыряя ею кокон. Спица тут же прилипла, не оторвешь. Хорошо, что я пальцем не попробовала… – Я собиралась, раз уж дорожка легла мне в эти края, наведаться на Пестрый рынок. А для этого нужно иметь достаточно сбережений.

Фир дарриг с усмешкой в круглых глазах посмотрел на меня поверх очков и сказал:

– Судя по выбору моих деточек, у тебя сбережений там столько, чтобы купить целый дом в Нескучном квартале!

– Или нескучно провести несколько месяцев в Благоуханном Дворце, – хмыкнул Армуф. Мя с интересом взглянул на него и захихикал.

– Тихонький, мне очень нужно то, что лежит в моей сумке, – закипая внутренне, с нажимом прорычала я. – ВСЁ, что там лежит.

– Армуф, мой милый мальчик! Забери эту грубую девочку на улицу и сделай из неё приличного эльфа. Я таки тебя умоляю! – Тихонький изобразил страдание от невоспитанности некоторых, начиная с кончика хвоста. – Когда такие грубые девочки начинают плеваться и шипеть как сердитые кошки, старый Мя начинает плохо думать! Когда старый Мя начинает плохо думать, то не может найти простого решения! Когда старый Мя не может найти простого решения, то начинает раздражаться и имеет желание кого-нибудь наказать!..

– Я понял! Понял! – поторопился прервать его тираду урсолак, придвинулся ближе ко мне и пробурчал, вращая глазами: – Пойдем, что ли, на воздух. Нужно твой наряд подправить.

– Моя сумка!.. – упиралась я. – И сапоги! Эти восьмилапые проглоты сожрали мои любимые сапоги!

– Армуф! Мальчик мой! Я сейчас начнут весь свирепеть и сердиться! – Тихонький искрами синими по шерсти замерцал. – А оно вам надо?! Будут-таки ей сапоги, только уведи её с глаз бедного Мя, а то я совсем перестаю прилично думать!