Дёмка – камнерез владимирский
Шрифт:
– В каменоломнях московских встретились, – проговорил Дёмка растерянно. – Ты сказал тогда, что душа в камне спит и дело камнесечца – душу спящую разбудить.
– Слова мимо тебя не пронеслись. Сквозь известняковые поры проступают свет и живое тепло. Скажи, Дементий: у тебя есть сестра? Чертами её лица ты оживил известняк?
– Да, – не смея скрыть правду, ответил Дёмка.
– Скорей поспешим к ней.
– Нельзя, я не могу.
– Можешь.
Строитель достал из подвешенной к поясу сумки бережно свёрнутую голубую тряпицу.
Щедрое солнце разбросало лучами-руками пригоршни
– Свети-свети, солнце-колоконце!
Иванна стояла в раскрытом проёме кузницы. У ног расстилалась поляна. На ладони лежали едва успевшие остыть после обжига чечевицы-подвески. Красные, синие, жёлтые финифтяные цветы сияли и переливались, словно вплавился в краски солнечный свет.
– Свети-свети, солнце-колоконце! – пела Иванна.
Прокопчённый навес поднимался над головой как полог из чёрного бархата. Апря был рядом, лежал, вытянув лапы, и думал, наверное, что он сторожевой лев, о котором рассказывал Дёмка. Вдруг Апря вскочил, тихонько затявкал.
– Погоди, – сказала Иванна, угадав, что значило тявканье. – Вместе брата пойдём встречать.
Вдвоём Иванна и Апря пересекли цветущую поляну, прошли за стволы деревьев, вступили в светлый от солнца лес.
Навстречу по неширокой лесной тропе шли Строитель и Дёмка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В непроглядную июньскую ночь 1175 года суровый и самовластный Андрей Боголюбский был убит заговорщиками из собственных приближённых. Возглавили заговор Яким и Пётр Кучковы. Местом, где совершено было преступление, стал Боголюбов-город – пышная загородная резиденция, поражавшая иноземных послов великолепием своего убранства.
Накануне убийства ключник Анбал выкрал меч святого Бориса, и ночью двадцать заговорщиков с копьями и ножами в руках, сорвав с петель двери, вломились в княжью опочивальню. Безоружный Андрей Юрьевич защищался до последнего вздоха. Ему удалось вырваться на площадку лестничной башни, соединявшей церковь с дворцом. Но убийцы догнали его.
Утром Кузьмище Киянин нашёл обезображенное тело, брошенное посреди огорода. «Как не раскрыл ты скверных и нечестивых врагов своих?» – воскликнул Кузьма, и эти слова занесены были в летопись. Громко сетуя и проклиная убийц, Кузьмище Киянин потребовал у Анбала корзно, чтобы прикрыть мёртвого князя.
Заговорщики были казнены. В дубовых колодах сбросили их в пучину Плавучего озера, расположенного в тех местах, где любил охотиться князь. Долго потом владимирцам чудилось, что несутся стоны из тёмной воды, и рассказывали они друг другу шёпотом о колоде, всплывающей по ночам.
Похоронили Андрея Юрьевича в златоверхом Успенском соборе. Когда гроб везли во Владимир, у въезда в город с иконой в руках стоял священник Никола.
Что же стало с Иваном Берладником? Где Ярослав Осмомысл? Крепко ли держит киевский стол великий князь Изяслав?
В 1159 году в Киев явилось посольство, состоявшее из представителей девяти княжеств и государств. Великий князь Изяслав, по словам летописца, «всех принял и, ответ им дав, отпустил». Примирить, однако, Ярослава Галицкого с Иваном Берладником ни Польше, ни Венгрии
В том же году не стало Ивана Берладника. Своей ли смертью умер предводитель русской вольницы, или настигла его чья-то ненависть, судить трудно. Во всяком случае, занося в книгу весть о печальном событии, летописец счёл нужным добавить: «Иные сказывали, будто с отравы была ему смерть».
Прямых наследников Андрей Боголюбский после себя не оставил, и владимирский стол перешёл к его сводному брату Всеволоду, отроком отправленному из Суздаля в Царьград. Во время тридцатипятилетнего правления Всеволода, получившего прозвище Большое гнездо, Владимиро-Суздальское княжество расширилось и сделалось сильнейшим на Руси. Именно в эти годы всё чаще стала упоминаться Москва – будущая столица великого государства.
Старшие сыновья Андрея Боголюбского, Изяслав и Мстислав, умерли при жизни отца. След младшего княжича Юрия оборвался в далёких Кавказских горах, куда княжич попал, став мужем грузинской царицы Тамары. Андрей Юрьевич горько оплакивал смерть Изяслава, скончавшегося от ран после похода на Волгу. В память о сыне он повелел возвести белокаменный одноглавый храм Покрова, чтобы виден был он из окна боголюбовской лестничной башни.
На насыпном островке в устье Нерли зодчие поставили лёгкую стройную церковь. Белой чайкой взлетела она над рекой, и не было ранее на Руси строения столь поэтичного.
Мы не знаем, как звали тех, кто воплотил в камне замыслы Андрея Боголюбского. Затерялись в толще веков имена славных строителей. «Бог привёл мастеров из всех земель» – вот и всё, что сообщила нам летопись, а устные предания добавили, что прибыли мастера из Болгарии и от Фридриха Барбароссы. Но конечно, прежде всего, во Владимире работали владимирские градодельцы. На гладко тёсанных плитах Золотых ворот, служивших парадным въездом в город, вырезаны метки владимирских мастеров.
Строили владимирцы крепко, надолго, как долго живёт сам камень. Вкладывали в постройку всё своё вдохновение, всё мастерство.
Быть может, дорогой читатель, тебе посчастливится побывать во Владимире и ты увидишь своими глазами могучего богатыря – Успенский собор и его меньшую сестру – лёгкий и светлый храм Покрова, мощный куб Золотых ворот, рассечённый высокой аркой, и нарядную лестничную башню, где восемьсот лет назад разыгралась ночная трагедия. Тебя поразят очертания зданий – цельные, крепкие и одновременно стремительные. Ты будешь смотреть на витые поребрики, восхищаться опоясками из арочек и колонок и, наверное, подумаешь: «Мастера украсили гладкие стены резными узорами, потому что видели, как прекрасна земля, и в своих строениях эхом откликнулись на её красоту». Тебе захочется узнать, какие мысли и чувства волновали камнесечцев-скульпторов, когда высекали они удлинённые, слегка скуластые лица молодых женщин или выкладывали из резных плит многофигурные «каменные картины». Воображение унесёт тебя к начальным векам истории нашей родины.