Демократия по чёрному
Шрифт:
Плюнув на свои очередные авантюры, Ашинов пригласил своих приятелей, отставного фельдшера Самусева и унтер-офицера в отставке Литвина, и надрался с ними, что называется, в «зюзю». Поход был тяжёлым, не рассчитав время, что, в принципе, и неудивительно, они попали в середине своего пути в сезон дождей.
Реки и речушки взбухли, затрудняя, и так нелёгкую, дорогу. Люди начали болеть. Началось недовольство. Ашинову, который изрядно поиздержался в пути, и зажимал собранные средства с правительства и меценатов, пришлось раскошелиться, выплатив деньги своим соратникам, а также закупив продовольствие
В Бахр-эль-Газале он с удивлением узнал, что вся провинция уже перешла под контроль чернокожего вождя. Правда, проблем от этого меньше не стало. Провинция была разорена, а негры, хоть и перешли формально под власть Мамбы, тем не менее, подозрительно и враждебно относились ко всем пришельцам.
А тут и черкесы, в лучших традициях своего народа, стали заниматься своим любимым делом, то есть, грабить всех подряд, пользуясь фактическим безвластием, и отсутствием закона. От увещеваний Ашинова они только отмахивались. Голые чернокожие женщины манили их своей наготой, возбуждая отнюдь не братские чувства.
«Э… слюшай, давай по-братски, дай попользоваться своей женой, сестрой, дочерью», — увещевали они, не понимающих русского языка, либо любого из кавказских языков, негров. Языка-то они не понимали, а вот оттопыренные штаны, в причинном месте, говорили сами за себя.
Никто ничего им давать просто так не собирался, а рабыни кавказцам были не нужны, по крайней мере, сейчас, тем более, зачем отдавать за них вещи, когда можно взять бесплатно. Никакие требования прекратить это непотребство, со стороны Ашинова, и других участников экспедиции, на черкесов, и прочих любителей женского тела, нисколько не действовали. После пары фактов изнасилований, из густых кустарников в них полетели ядовитые стрелы, которых они явно не ожидали.
А потом выяснились и более страшные обстоятельства. Некоторые, излишне горячие, и не обременённые моралью и совестью, мужчины, заболели проказой, и если не погибли от неё ещё в Африке, то были изолированы по приезду на Родину.
Отряд стал терять людей от болезней, ядовитых стрел, укусов змей и насекомых. Несколько человек утонули в реках и болотах, в которые превратились затопленные низины. Да и продовольствие, закупленное ещё в Эфиопии, стало подходить к концу. Спасала только охота. Но отряд продолжал идти вперёд, движимый жаждой приключений и наживы.
Молчаливая группа людей, ведомая штабс-капитаном Герхардом Штоттом, смотрела во все глаза, и слушала во все уши. Они давно уже разобрались, кто что из себя представляет, оценив каждого из участников этой авантюры, и сейчас «наслаждались» природой, и оценкой всего увиденного. Пока это увиденное не радовало, и сулило не перспективы сотрудничества, а перспективы не решаемых проблем.
Тяжёлый климат, враждебно настроенное население. Пусть даже оно будет и не враждебным, но абсолютно дикарским, а взамен, только проблемы с дорогами, точнее, их отсутствие, ненужными и неоправданными расходами, и всё это только ради бананов, и рынков сбыта? Так и в России, рынок ещё способен расти, и требует ещё много чего. А Сибирь? Так она, до сих пор, до конца не исследована, и ждёт своих конкистадоров.
А ведь, ещё есть и Китай, вплотную примыкающий к Российскому
Экваториальная Африка интересовала только французов, лучших колонистов, из числа европейских наций, умевших вертеть туземцами во все стороны, и использовать их с выгодой, не хуже англичан, в своей прагматичности перещеголявших других.
Удивительнее всех поступали немцы, наводившие порядок там, где его отродясь не было, и где не было, даже, никаких предпосылок к этому, а также условий для его появления. Но, Германия счастливо игнорировала всё это, и вела свою колониальную политику в такие дебри, от которых страдали не только колонизируемые, но и сами колонизаторы.
В общем, Герхард уже знал, какой представит отчёт начальству, и не сомневался, что его там встретят положительно. Намечался союз с французами, а месье в кровь расшибутся, но не дадут России закрепиться в Африке, и перехватить у них территорию. Но будут «ручкаться» с господами из России, и говорить какие они величайшие союзники. Но что поделать, пурку а па!
Интерлюдия.
Весть о разгроме французских колониальных войск достигла, наконец, Франции, вызвав бешеный ажиотаж, и всплеск негодования. Правительство Франции, в угоду общественному мнению, тут же отправило два своих лучших пехотных батальона, для того, чтобы поставить на место зарвавшегося чернокожего вождя, посмевшего нанести поражение колониальным войскам.
Батальоны прибыли на атлантическое побережье Африки, и выгрузившись, форсированным маршем отправились на штурм Браззавиля. Достигнув его, они обнаружили, что он пуст. В нём не было ни жителей, ни чернокожих захватчиков. Дальнейшие перспективы были неясны, и оба батальона через месяц ожидания были отозваны назад. А Браззавиль снова наполнился жителями.
Внимание публики отвлекли от Африки известием о скором подписании союзного договора с Россией, и через месяц все забыли и о чернокожем вожде, и о разбитых десяти батальонах чёрных тиральеров. А потеря двухсот белых солдат, в масштабе всей Франции, прошла незаметно.
_____________________________________________________
Николай Карлович Гирс прошёл в роскошный кабинет своего французского коллеги, неслышно ступая по алжирскому ковру с длинным ворсом, устилавшему пол кабинета. Осматриваясь, он заметил кадки с экзотическими растениями, стоявшие по углам, и изумительно вырезанные из чёрного и красного дерева статуи африканских женщин, расположенные вдоль стены кабинета.
— Прошу сюда, месье.
Вышедший из-за стола, чтобы встретить его, министр иностранных дел Франции, Александр Рибо, радушно указал на роскошное кресло, специально приготовленное для гостя.
— Я безмерно рад вас видеть, Николя! Ваша империя и наша республика готовы заключить величайший союз всех времён и народов. Нами подготовлены все основополагающие документы. Прошу вас с ними ознакомиться, — и он вежливо положил перед гостем большую толстую папку, грозившую лопнуть от гербовых бумаг, которыми она была просто перенасыщена, — вот извольте!