Демократия по чёрному
Шрифт:
— Гуд дэй, — не отказал я ему в любезности, подарив одну из своих «неотразимых» улыбок, натренированных перед осколком зеркала, в котором я часто разглядывал свою небритую рожу.
— Второй раз, то же самое начало, — невольно подумал Вествуд, — никакой оригинальности от этого вождя не дождёшься, одни тупые туземные издевки. Ну, а чего ещё ожидать от негритянского вождя. Научился квакать пару слов, вот и квакает их, к месту и не к месту.
Дальше текст пошёл через переводчика, в роли которого был русскоподданный Муравей. Емельян два месяца
Но, по тому времени, русская знать и чиновничество хорошо изъяснялись по-французски, и по-немецки, английский же преподавался очень редко и некачественно. Но, Муравей полностью оправдывал свою фамилию, тренируясь на кош…, на пленных египтянах, с грехом пополам изъяснявшимся на этом языке.
Полковник Вествуд особо и не нуждался в Емельяне, хоть тот и переводил ему на первой встрече. Полковник прекрасно знал арабский язык, а один из его солдат знал наречие, на котором говорила большая группа племён, в том числе и племя банда.
— Как вам захваченные чёрные королевства, вождь?
— Королевства мелкие, впрочем, ничуть не меньше ваших Великих герцогств Люксембурга и Лихтенштейна, — блеснул я знаниями.
— Народ запуган английскими колонизаторами, и ни в какую не вернётся под руку английской королевы. Ваш Фредерик постарался…
Вествуд про себя пробормотал ругательства, скрыв свои эмоции. Только лишь, зрачки его глаз расширились от удивления, после такой отповеди туземного чернокожего вождя.
Ненароком, его глаза остановились на кинжале, болтавшемся на поясе Мамбы. Действительно, кинжал был довольно необычным, но простые чёрные ножны полностью скрывали клинок, выставляя на всеобщее обозрение только его рукоять, в виде раскинувшего серебряные, почерневшие от времени и окислов, крылья римского имперского орла.
— А у вас интересный клинок, не покажете ли его мне?
— А этот, — небрежно, задвинув клинок себе за спину, — ответил Мамба, — дешёвка! Отобрал у мелкого вождя, сталь понравилась…
— Рукоять нашёл от другого клинка, который сгнил от времени. Ржавый был… до невозможности, вот и пришлось скреплять их вместе. Ну, вы, вроде, как не о клинке пришли расспрашивать?!
— Гхм, команданте, так вы себя называете?
— Нет, команданте, это уже в прошлом, сейчас, можно князь, просто князь! До короля я ещё не дорос, но народ уже подготовлен, к тому же, я намерен защищать все захваченные мною королевства, а следовательно…. Следовательно?
— …???
— Следовательно, я король, пока не коронованный. Надеюсь, вы мне поможете? Ведь я снял с вас груз ответственности, за несчастных негров, проживающих в этих королевствах. И вы теперь можете спать совершенно спокойно!
— Поверьте, я гораздо лучший хозяин, чем Лугард, в чём вы сможете убедиться, когда начнёте со мной торговать. Мой народ просит меня захватывать как можно больше земель, и расселяться на них, уничтожая злых и жестоких людоедов, все эти племена ньям —
Не успев выйти из образа, я машинально сказал — «Аллах Велик»! Чем вызвал неподдельное изумление и у полковника, и у его переводчика — египтянина, застывших в немом изумлении, словно статуи.
— Вы же копт, — не выдержал переводчик.
— Да, да, да, — опомнился я, — но я с уважением отношусь и к исламу. Нам нечего делить с мусульманами, кроме людей! Я с удовольствием уступлю их души Аллаху, взамен попрошу только самих людей, они, видите ли, мне нужнее.
На этот раз паузу никто не мог долго нарушить. Египтянин сомневался, правильно ли понял мои слова. Полковник не мог понять, это ему снится, или он, действительно, только что слышал религиозный бред безумного вождя.
В конце концов, оба решили, что чернокожий князь оговорился, и им всё послышалось. Разговор явно пошёл не в то русло, и грозил обернуться бессонной ночью, в поисках скрытого смысла в его словах.
— Моё правительство решило заключить с вами договор, и в подтверждении твёрдости их намерений, я передаю вам пятьсот новых винтовок ремингтона, с боеприпасами к ним. И предлагаю вам британский протекторат на пятьдесят лет. Соответствующие бумаги у меня с собой, и я готов вам перевести текст написанного.
— Покорнейше благодарю, — решил я постебаться над серьёзным полковником.
Видно, укусившая меня сегодня муха, явно была не мухой це-це, а, по всей видимости, ре-ре, и меня прямо распирало желание ошарашить собеседника, и вызвать на его постном, сухом лице, проявление хоть каких-нибудь эмоций, кроме приторной и лицемерной вежливости. Эта вежливая медоточивость, опасных в своей обманчивости фраз, замешенная на закаканной мышами патоке, и свежесцеженном яде гюрзы, наэлектризовала атмосферу переговоров.
Я прямо представлял, как он с удовольствием вешает на мою шею верёвку. Затем, затягивает петлю на горле, упираясь мне в живот своим блестящим, тонкой кожи, сапогом. Кхекая, выбивает табуретку у меня из-под ног. И всё это проделывает с самой, что ни на есть, вежливой улыбкой на своём лице.
Видимо, часть этих мыслей отразилась на моём лице, так как полковник что-то почувствовал, и его ошарашенный взгляд сменился на въедливый, который он устремил на меня.
Наваждение ушло, а работа осталась.
— Меня не интересует протекторат. Время ещё не пришло, — решил я поюлить, и изобразить податливость.
— Меня интересуют поставки оружия и промышленных товаров, и возможность вашей поддержки, против махдистов, а также, агрессивно настроенных, по отношению к моему народу, других европейцев. В данном случае, это — французы. Гадкие, картавые чебурашки, сколько крови они попортили своим неизменным «Ви»!
— Да, я слышал о ваших проблемах. В газетах писали… Вы знаете, что такое — газеты?