Демократизация
Шрифт:
Насколько хорошо функционируют молодые демократии Восточной Азии, каковы их достижения по консолидации демократических институтов, и удовлетворяют ли они избирателей? База данных проекта «Индикаторы государственного управления» представляет количественные показатели по шести параметрам управления за десятилетний период с 1996 по 2006 г. [1042] Как отмечает Хагопиан [1043] , первые два параметра – «Право голоса и подотчетность» (Voice and accountability), «Политическая стабильность» [1044] (Political stability) – характеризуют прочность демократии; вторые два – «Эффективность государственного управления» (Government effectiveness) и «Качество государственного регулирования» (Regulatory quality) – показывают ее эффективность, и последние два – «Верховенство закона» (Rule of law) и «Контроль над коррупцией» (Control of corruption) – соблюдение конституционных норм. Значения индикаторов для каждой страны – это средневзвешенные
1042
Временной охват расширен и на 2014 г. включает период за 2006–2012 гг. Подробнее см.: <http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#home>. – Примеч. пер.
1043
Ibid.
1044
В настоящее время данный параметр именуется «Политическая стабильность и отсутствие насилия» (Political stability and absence of violence). Временной охват расширен и на 2014 г. включает период за 2006–2012 г г. Подробнее см.: <http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.aspx#home>. – Примеч. пер.
1045
Данное утверждение не вполне корректно. Веса определяются в зависимости от того, насколько хорошо данный индикатор согласуется с основной массой аналогичных индикаторов. – Примеч. пер.
Таблица 23.3. Изменение показателей качества демократического управления
Источник: World Bank Governance Indicators <www.govindicators.org>.
Если взглянуть на показатели 2006 г. по каждому из измерений в семи недавно перешедших к демократии восточноазиатских странах, видно, что ни по одному из параметров значения не были существенно больше или меньше нуля. По каждому измерению страны делятся на две группы: одна с отрицательными значениями индексов, другая – с положительными. Например, по трем параметрам («Право голоса и подотчетность», «Эффективность государственного управления», «Контроль над коррупцией») четыре из семи стран имеют положительные значения индексов, а три страны – отрицательные значения. С другой стороны, по таким параметрам, как «Политическая стабильность», «Качество государственного регулирования» и «Верховенство закона», у четырех стран значения индексов отрицательные, у трех других – положительные. Таким образом, для новых демократий Восточной Азии нельзя выделить какое-либо одно измерение качества государственного управления с существенно лучшими или худшими показателями, чем по другим измерениям. Характеристики стран по каждому параметру достаточно неоднородны.
Средние значения для каждой страны по шести индексам выявляют три типа возможных показателей – полностью отрицательные, смешанные и полностью положительные. Камбоджа и Филиппины относятся к первой группе с полностью отрицательными значениями, Южная Корея и Тайвань – к группе с положительными значениями. Индонезия, Монголия и Таиланд тем временем входят в группу стран со смешанными, отрицательными и положительными, значениями. В целом в Восточной Азии страны только с положительными значениями по всем шести параметрам составляют меньшинство (меньше трети). Более того, значения индексов даже для этих двух стран с полностью положительными значениями не превышают +1,0 по 5-балльной системе от –2,5 до +2,5 по всем или большинству измерений. Лишь по параметру эффективности государственного управления Южная Корея и Тайвань преодолели отметку в +1,0. В этом отношении новые демократии Восточной Азии сильно отличаются от Японии, Испании и других консолидированных демократий, у которых по каждому из параметров качества государственного управления оценки не опускаются ниже +1,0.
В совокупности эти данные указывают на то, что новые восточноазиатские демократии далеки от хорошо функционирующих консолидированных демократий.
Каков прогресс этих стран по улучшению качества демократического управления за десятилетний период с 1996 по 2006 г.? Для ответа на этот вопрос мы сравнили изменения показателей для каждой страны (см. часть Б табл. 23.3). Исходя из данных, видно, что за прошедшее десятилетие для четырех из семи стран значения большинства показателей стали ниже (Камбоджа, Монголия, Филиппины, Таиланд). Только в одной стране – Южной Корее – большинство показателей изменилось к лучшему. В Индонезии и Тайване улучшилось и ухудшилось равное число показателей. В целом многие новые демократии в регионе не имели значительных улучшений за последнее десятилетие. Их неудачи, как представляется, не связаны с какими-либо независимыми переменными, как, например, модель демократического транзита, масштаб
Теперь сравним результаты изменений по каждому параметру для всех стран. По большинству из четырех параметров – «Политическая стабильность», «Качество государственного регулирования», «Верховенство закона» и «Контроль над коррупцией» – большая часть стран испытали отрицательные изменения. Только по показателю «Эффективность государственного управления» в большинстве стран имели место изменения в положительную сторону. Со значительным перевесом, четыре к одному, ухудшения превышают улучшения. По параметру «Верховенство закона» во всех странах, кроме Южной Кореи, наблюдается отрицательная динамика. По параметру «Контроль над коррупцией» также в пяти странах из семи зафиксированы отрицательные изменения. Эти негативные изменения указывают на четкую траекторию движения в сторону нелиберальной демократии в последнее десятилетие.
Преобладание негативных показателей по шести параметрам указывает на то, что большая часть из семи демократий Восточной Азии не так эффективны, как другие страны, изученные Всемирным банком. В то же время уменьшение средних показателей по параметрам за последние 10 лет показывает, что большинству из этих демократий не удалось улучшить свою эффективность за указанный период. Если рассматривать эти данные в совокупности, очевидно, что торможение развития демократического управления является одной из ключевых характеристик качества демократизации в Восточной Азии [1046] . Относительно низкое качество демократического управления и понижательный тренд слабо связаны с моделями демократического транзита, формой правления или уровнем гражданского активизма, предшествовавшим транзиту. Отличительными характеристиками стран с лучшими показателями являются высокий уровень социально-экономического развития и более длительные периоды демократического правления, как показывают примеры Южной Кореи и Тайваня.
1046
Chang, Chu, Park, 2007
23.3. Ключевые положения
• Согласно проекту «Индикаторы государственного управления» Всемирного банка, измеряющим верховенство закона и контроль над коррупцией, большая часть новых демократий третьей волны в Восточной Азии являются нелиберальными или плохо функционирующими либеральными демократиями.
• Движение в сторону расширения и углубления ограниченной демократии до хорошо функционирующей либеральной демократии остановилось.
• Только Южная Корея и Тайвань на протяжении 10 лет сохраняют положительные значения показателей «Верховенство закона», «Контроль над коррупцией», «Качество государственного регулирования», «Право голоса и подотчетность», «Политическая стабильность» и «Эффективность государственного управления».
• Более высокий уровень социально-экономического развития и более длительный срок демократического правления в совокупности способствуют улучшению качества демократического управления.
Перспективы демократизации Китая и Сингапура
В современном мире Китай и Сингапур представляют собой два наиболее примечательных недемократических режима. Китай – самая большая и самая населенная автократия, успешным образом сочетающая капитализм с авторитарным правлением. Сингапур, в свою очередь, представляет собой самый богатый из авторитарных режимов. Несмотря на все выдающиеся социально-экономические достижения последних десятилетий, в этих странах не произошла демократизация. Каковы их шансы в ближайшей перспективе влиться в текущую волну демократизации?
На протяжении тысячелетий Китай был центром восточной цивилизации. Являясь родиной конфуцианства, он представляет собой ключевое государство этой цивилизации. В экономическом плане эта страна превзошла остальных «восточноазиатских тигров» и стала самой быстро развивающейся экономикой мира, тем самым избавив от крайней бедности почти половину своего населения. Сегодня более 90 % населения Китая умеют писать и читать. Китай успешно интегрировался в глобальную экономику. Как третья крупнейшая торговая держава, Китай держит более 1,4 трлн долл. в валютных резервах. Несмотря на эти структурные изменения, известные в научной литературе как факторы, способствующие демократизации, Китай остается крупнейшей и самой динамично развивающейся однопартийной диктатурой, опровергая давнишнюю теорию, увязывающую модернизацию и глобализацию с демократизацией.
Находясь в наивысшей точке восточноазиатской цивилизации и окруженный цепью недемократических режимов – от Мьянмы до Вьетнама и Северной Кореи, Китай в случае демократического транзита мог бы стать триггером подобных транзитов в странах Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. Ровно как продолжающийся подъем Китая как экономического и военного гиганта в условиях авторитарного правления может вдохновить недемократические режимы в азиатском и других регионах руководствоваться моделью капитализма без демократии [1047] . Как центр восточноазиатской цивилизации, локомотив в экономической и военной областях, Китай, без сомнения, играет ключевую роль в дальнейшей демократизации в регионе и в других частях мира [1048] .
1047
Dickson, 2007
1048
Diamond, 2008