Демократизация
Шрифт:
3.1. Ключевые положения
• О демократии можно думать как об одном из классов дихотомии или как о свойстве, которым политические системы обладают в разной степени.
• Большинство исследователей согласны с тем, что для стран, удовлетворяющих минимальным критериям демократии, могут быть выделены степени демократичности.
• Утверждение о том, что выделение степеней и аспектов демократичности для недемократических режимов логически состоятельно, остается оспариваемым.
Измерение демократии
Аспекты демократии
Мы определили демократию как политическую систему, в которой правители подотчетны населению посредством участия в регулярных выборах. В то время как это определение учитывает лишь один аспект – подотчетность, многие теоретики демократии указывают на ее многоаспектную природу. Роберт Даль [80] указал на два аспекта демократического правления: участие граждан в политическом процессе и конкуренцию между политическими группами за замещение должностей. В дальнейшем он конкретизировал содержание этих признаков и сформулировал пять критериев демократического процесса: эффективное участие, равенство при голосовании, просвещенное понимание, контроль над повесткой дня и включенность. В случае, если эти критерии удовлетворены, имеют место, как утверждал Даль, следующие семь институциональных гарантий [81] .
80
Dahl, 1971
81
Dahl, 1989, р. 220–222
1. Избираемые политические должностные лица.
2. Свободные и честные выборы.
3. Инклюзивное избирательное право (право голоса предоставляется всем или почти всем взрослым гражданам).
4. Право избираться на государственные должности.
5. Свобода выражения мнений.
6. Альтернативные источники информации.
7. Автономия ассоциаций (свобода создания организаций).
С этой точки зрения относительно простой концепт демократии содержит несколько аспектов, которые, в свою очередь, подразумевают наличие еще большего числа институциональных гарантий. Это многомерное представление о демократии получило широкое признание среди исследователей, занимающихся ее измерениями. Некоторые ученые непосредственно опираются на концепцию Даля и для измерения демократии принимают в качестве базовых характеристик конкуренцию и участие. Сказанное в точности справедливо, например, для индекса демократизации Тату Ванханена [82] . Индекс политической демократии Боллена [83] также основан на работах Даля, однако вместо показателя участия Боллен использует показатели «политической суверенности» и «политической свободы». Под первым понимаются прежде всего честные и свободные выборы, а второй примерно соответствует понятию конкуренции, как оно понимается Далем. Другие подходы тоже зачастую принимают за основу два аспекта демократии, но затем либо сокращают их до одного, либо, наоборот, расширяют понятие демократии до большего числа аспектов. Так, шкала полиархии Майкла Коппеджа и Вольфганга Райнике [84] хотя и содержит термин из двуаспектной концепции Даля, но учитывает только конкуренцию. Пшеворский с соавторами [85] концептуализируют демократию на основании одного аспекта – конкуренции за замещение должностей.
82
Vanhanen, 2000
83
Bollen, 1990
84
Coppedge, Reinicke, 1991
85
Przeworski et al., 2000
Другой подход применяется Марком Гасиоровски. Его индекс демократии состоит из трех показателей: конкуренции, участия и гарантии гражданских свобод, необходимых для защиты первых двух упомянутых признаков. Согласно Гасиоровски [86] , режим является демократическим, если «(1) между индивидами и организованными группами существует высокая, регулярная, основанная на ясных правилах и исключающая применение силы конкуренция за все значимые государственные посты, (2) при выборе лидера и политического курса имеет место широкое политическое участие, охватывающее все крупные социальные группы (взрослых граждан), (3) уровень соблюдения гражданских и политических свобод достаточен для того, чтобы гарантировать полноценность политической конкуренции и участия».
86
Gasiorowski, 1996, р. 471
Обращает на себя внимание соответствие между этой центральной ролью гражданских и политических свобод и верховенством права как необходимой предпосылкой полноценного демократического государства (см. гл. 2 наст. изд.).
Некоторые из наиболее широко используемых индексов демократии основаны на многомерном взгляде. Например, индекс Polity IV Монти Маршалла и Кейта Джаггерса включает три институциональных аспекта, или «паттерна власти» (authority patterns), организующих политический процесс в современных государствах: способ (процесс) отбора лиц для замещения государственных должностей («рекрутирование в исполнительные органы»), степень возможного влияния основной массы населения на политические элиты на регулярной основе («политическая конкуренция и оппозиция») и характер отношений между исполнительной ветвью власти и остальными элементами политической системы («степень независимости исполнительной власти») [87] .
87
Marshall, Jaggers, 2007
Популярный индекс организации Freedom House нацелен на измерение политических прав и гражданских свобод как двух всеобъемлющих аспектов, составленных из ряда субкомпонент. Политические права рассматриваются как права, позволяющие людям «свободно голосовать за определенные альтернативы в рамках легитимных выборов, соревноваться за замещение государственных должностей, вступать в политические партии и организации и избирать представителей, которые реально участвуют в определении политического курса и подотчетны электорату» [88] . Показатель политических прав состоит из трех субкомпонент электорального процесса: политического плюрализма, участия, а также функционирования правительства. Показатель гражданских свобод включает свободу убеждений и выражения мнений, права, касающиеся ассоциаций и организаций, верховенство закона, личную автономию и индивидуальные права. Большинство из этих субкомпонент соответствует классическим либеральным принципам, но последний содержит также гарантию личной безопасности, социально-экономические права, отсутствие значительного социально-экономического неравенства, права собственности и право на мирную жизнь (freedom from war).
88
Freedom House, 2008a
Проблема перегруженности понятия
Индекс Freedom House критикуют за «перегрузку» понятия демократии множеством характеристик, которые так или иначе связаны с демократией, но в действительности являются аспектами политического либерализма, социальной справедливости и безопасности и не должны смешиваться с чертами демократии как характеристики политического процесса [89] . Это различение чрезвычайно важно. Демократия касается подотчетности правителей гражданам, а либерализм – минимизации степени государственного произвола и вмешательства в жизнь людей (вне зависимости от того, насколько подотчетным является государство). Большинство основных для классической либеральной традиции принципов (прежде всего верховенство закона, свобода передвижения, ассоциаций и выражения мнений) являются предпосылками демократии: трудно представить нормально функционирующий демократический режим, лишенный названных характеристик. Более того, в целом демократии в гораздо большей степени, нежели автократии, поддерживают и охраняют эти принципы, дополняя приведенный список принципом habeas corpus [90] , неприкосновенностью частного жилища и переписки, правом на честный суд по предустановленным законам и свободой совести и вероисповедания [91] . Но нет ничего, что мешало бы и автократиям соблюдать какие-либо либеральные принципы, и многие недемократические режимы, от Великобритании XIX в. до современного Сингапура, защищали их в не меньшей степени, чем иные демократии. Кроме того, ничто не мешает демократиям заметно вмешиваться в частную жизнь граждан. Во многих демократиях, нередко почитающихся за образец, существуют чрезвычайно подробные предписания о том, что и где взрослым гражданам разрешено пить или курить (например, в Великобритании и США) или в какие цвета им следует красить свои дома (в Германии). В последние годы демократические правительства Великобритании и США неоднократно пытались приостановить или значительно урезать право апелляции к habeas corpus – принципу, который является одним из краеугольных камней либеральной традиции. Но хотя наблюдаемая во многих демократиях практика ограничения свобод граждан устраивать свою частную жизнь по их желанию и разумению и делает эти режимы менее либеральными, она не делает их менее демократическими.
89
Schneider, Schmitter, 2004
90
В общем смысле – норма, устанавливающая недопустимость необоснованного ареста. – Примеч. пер.
91
Ibid.
По тем же причинам не следует считать аспектом демократии большинство прав человека. Некоторые из них, как, например, свобода слова и собраний, без сомнения, являются необходимыми признаками демократии. Кроме того, при демократии права человека соблюдаются, как правило, в большей степени, чем при автократии. Но совсем иное дело – трактовать права человека как одну из определяющих черт демократического режима. Понятие демократии обозначает некоторый способ принятия политических решений по поводу обязывающих правил или распределения издержек и выгод. Хотя есть некоторое искушение добавить сюда ряд других черт, весьма желательных и часто встречающихся в демократиях (например, богатство, стабильность, равенство, права человека), все же важно проводить различие между демократиями, с одной стороны, и факторами, которые могут быть ее причинами или следствиями, – с другой.
Филипп Шмиттер и Терри Линн Карл [92] называют еще четыре фактора, часто (но ошибочно) ассоциирующихся с демократией благодаря своей позитивной нормативной коннотации. Во-первых, демократия не предполагает обязательные экономическую эффективность и экономический рост. Возможно, в среднем демократии экономически более успешны, чем недемократии, но имеются также серьезные аргументы в пользу того, что для стабильных демократий характерен «институциональный склероз», поскольку влиятельные социальные группы способствуют неэффективному распределению и тем самым тормозят экономическое развитие в условиях капиталистического уклада [93] . По меньшей мере это указывает на очень интересные механизмы взаимодействия политики и экономики, заслуживающие стать предметом исследования.
92
Schmitter, Karl, 1991
93
Olson, 1982
Во-вторых, демократия как таковая еще не означает политической или административной эффективности. Как отмечают Шмиттер и Карл [94] , способность принимать и осуществлять решения в демократии может быть даже ниже, чем в диктатуре, где число лиц, принимающих решения, меньше. С уверенностью можно говорить о том, что демократии подвержены тем же проблемам и иррациональным тенденциям, которыми страдают все методы агрегирования индивидуальных предпочтений в коллективные, если только речь не идет о диктатуре или подбрасывании монеты [95] .
94
Schmitter, Karl, 1991
95
Arrow, 1963