Демократизация
Шрифт:
Относительно стран с 40 %-й или большей предсказанной вероятностью оказаться в той группе, к которой они действительно принадлежат (т. е. в группе неудавшейся демократизации), мы можем сказать, что наша статистическая модель работает достаточно хорошо. Таких стран – 10 из 20. Например, в Бангладеш с его значениями объясняющих переменных срыв демократизации должен был бы произойти с вероятностью 57 %. Экспортные статьи Бангладеш не включают ни нефти, ни газа, что является большим подспорьем для развития демократии. Однако это бедная (годовой подушевой доход равен 1650 долл. США), преимущественно мусульманская (мусульмане составляют 88 % населения), недавно освободившаяся от колониальной зависимости (в 1971 г.) страна, в которой к тому же ярко выражено неравенство полов (разрыв в уровне грамотности составляет 22 %). Также наша модель достаточно хорошо предсказывает траекторию режимных изменений Нигерии, где сценарий срыва демократизации оказался практически безальтернативным (его вероятность оценена в 98 %). Нигерия – это страна с очень бедным населением (годовой подушевой доход равен 790 долл. США), с экспортом, целиком состоящим из нефти, наполовину мусульманским населением и значительным неравенством полов (разрыв в уровне грамотности составляет 17 %); наконец, независимость также была обретена поздно (в 1960 г.).
Однако для 10 стран из числа государств неудавшейся демократизации наша модель оценивает вероятность срыва демократизации менее чем в 40 %. В этих случаях (в табл. 17.2 они выделены жирным шрифтом) прогноз, полученный на основании модели, оставляет желать лучшего. Например, в Белоруссии предсказанная вероятность срыва демократизации равна только 7 %, а вероятность успеха – 60 %. В соседствующей с Белоруссией России шансы успеха не были оценены так высоко, но и вероятность неудачи составила только 39 %. Следовательно, в Белоруссии, России и еще 8 странах, в которых вероятность срыва демократизации была оценена менее чем в 40 %, должны действовать какие-то факторы, не включенные в нашу модель. Это неудивительно, поскольку в нашем анализе тестировалось влияние только общих фоновых условий. Мы не брали в расчет субъективное измерение политики, т. е. политические действия ключевых акторов. Какие же неучтенные факторы могут помочь в объяснении срыва демократизации? Этот вопрос заставляет нас принять во внимание не только структурные условия, но и рассмотреть на конкретном материале, кто способствовал неудаче демократизации.
Агенты, вызывающие крушение демократии
Первый возможный виновник неудачного окончания демократизации – это массы, которые могут поднять восстание или организовать революцию. Также ответственность за срыв демократизации может лежать на мятежниках, способных развязать гражданскую войну и тем самым саботировать демократизацию. Третий возможный виновник – это какая-либо иностранная сила, которая способна остановить развитие открытой политической системы посредством военного вмешательства или спонсирования союзников, делающих за нее грязную работу. В-четвертых, виновной может оказаться армия, если она вмешается в политику и отстранит от власти избранных гражданских лидеров. В-пятых, прервать демократизацию в случае своего деспотического правления способен глава исполнительной власти [884] . За обращение демократизации вспять обычно ответствен один из этих акторов или некая их комбинация. В данном разделе рассматривается, кто из них способствовал срывам демократизации после 1975 г. В центре нашего внимания будут 10 случаев неудавшейся демократизации, которые наша модель оказалась не в состоянии предсказать.
884
Авторы главы использует термин «chief executive», понимая под ним президентов (но не в парламентских республиках) и монархов. Президент или монарх не всегда является формальной главой исполнительной власти, но для экономии места и соответствия оригиналу здесь использован этот вариант перевода. – Примеч. пер.
В Армении ключевыми противниками демократизации были президент и армия. Первый президент независимой Армении Левон Тер-Петросян разбил оппонентов и контролировал проведение своих вторых выборов в 1995 г., которые он выиграл, но, возможно, нечестно. В 1998 г. на посту президента его сменил Роберт Кочарян, действовавший еще более волюнтаристски и еще более тяготевший к укреплению своей власти посредством сфальсифицированных выборов. Армия, заставившая уйти Тер-Петросяна и передавшая власть Кочаряну, также сыграла заметную роль в свертывании демократизации.
В Белоруссии демократизация была остановлена президентом. Через небольшой промежуток времени после вступления в должность в 1994 г. Александр Лукашенко запустил не прекратившуюся до сих пор кампанию по ограничению свободы СМИ, а также начал предпринимать иные меры, поставившие Белоруссию в один ряд с наиболее закрытыми политиями мира. Демократический эксперимент Буркина-Фасо на исходе 1970-х годов был остановлен вмешательством армии. В 1987 г. в результате государственного переворота к власти пришел Блез Компаоре, ставший затем президентом и до сих пор находящийся в этой должности. Компаоре пытался добиться легитимности посредством избрания на отчасти свободных выборах и не ослаблял демократические политические институты с таким рвением, как это делает в Белоруссии Лукашенко. Однако же Компаоре способствовал обращению демократизации вспять. Таким образом, в Буркина-Фасо срыв демократизации стал результатом как вмешательства в политику военных, так и властолюбия президента.
В Центрально-Африканской Республике главными антагонистами демократизации были повстанцы и армия. В начале 2000-х годов проправительственные силы, лояльные находившемуся тогда на посту президента Анж-Феликсу Патассе, боролись с повстанцами, ведомыми генералом Франсуа Бозизе, которому удалось свергнуть Патассе. Во время написания настоящей главы правительственные силы Бозизе сражались с повстанцами, многие из которых – бандиты и наемники.
В Фиджи главным виновником срыва демократизации была армия. Военные осуществили государственные перевороты в 1987, 2000 и 2006 гг. В основе этих действий находится противостояние между фиджийскими индийцами и коренным населением архипелага. Хотя наш анализ показал, что более высокая этническая фракционализация сама по себе еще не связана с менее успешной демократизацией, в Фиджи этнические расколы были очевидной причиной конфликтов и лежали в основе вмешательств в политику вооруженных сил.
Причиной демонтажа либерализации Иордании в начале 1990-х годов, а также происходящего сегодня укрепления авторитарного режима являются деспотические наклонности исполнительной власти. Король Хуссейн, правивший до своей смерти в 1999 г., время от времени предпринимал шаги по либерализации политической системы, но каждый раз сворачивал реформы так же быстро, как начинал их. Его сын король Абдалла обещал провести демократизацию, но на деле продолжил тактику отца – тактику ограниченных реформ, предназначенных скорее для сохранения авторитарного режима, нежели для его демократизации.
Ограничивающий фактор демократизации Кувейта – монарх. Кувейт имел отчасти открытую политическую систему в 1975 г., но эмир регулярно останавливал функционирование парламента, как это было в 1976–1981 и 1986–1992 гг. Даже сегодня, когда в стране действует парламент, эмир остается главным политическим актором страны. Он не демонстрирует заинтересованности в том, чтобы сделать свою власть подотчетной народу или чтобы передать бразды правления избранным политикам.
Непал тоже имеет «проблему» с монархом [885] . Относительно открытая политическая система 1980-х и начала 1990-х годов сменилась волюнтаристским правлением монарха, короля Гьянендры, взошедшим на трон в 2001 г. Вооруженное восстание, поднятое маоистскими мятежниками в 1996 г., также делит ответственность за деградацию открытой политики в стране.
885
В 2007 г. монархия была упразднена. – Примеч. пер.
В России демократизация потерпела неудачу из-за действий главы государства. После пика открытости, достигнутого в начале постсоветского периода, российская политическая система становилась все более закрытой. В течение 1990-х годов находившийся в то время на посту президента Б. Н. Ельцин постепенно сворачивал демократизацию. Его преемник В. В. Путин ускорил движение к авторитаризму.
Уклон к авторитаризму в Зимбабве также был вызван действиями президента. Роберт Мугабе занимал пост премьер-министра в парламентской системе в период между обретением независимости с 1980 по 1987 г., когда конституцией была введена президентская система и Мугабе стал президентом. В 1980 г. Зимбабве была довольно открытой политией, хотя и не демократией, но с тех пор Мугабе все глубже втягивал страну в пучину деспотизма.
Важнейшее наблюдение, которое можно сделать по итогам этого обзора, заключается в том, что виновниками срыва демократизации часто оказываются главы исполнительной власти. В пяти из десяти случаев они явным образом оказывались причиной неудачи демократизации. В трех других случаях они разделяют ответственность за это с другим актором. В пяти из восьми случаев, когда демократизация была частично или полностью остановлена главой исполнительной власти, этим лицом был президент, а в трех других случаях – монарх. По числу случаев прекращения демократизации второе место занимает армия, которая один раз была единственным виновником остановки демократизации и трижды действовала совместно с другим актором. Повстанцы ни в одном из рассмотренных случаев не были единственным актором, подорвавшим демократизацию, но в двух странах оказывались одним из двух таких акторов. Различимой становится закономерность: в течение нескольких последних десятилетий основным виновником срыва демократизации являлся глава исполнительной власти. Отсюда следует, что для защиты демократизации решающую роль может играть ограничение власти президента или монарха. Но как это можно сделать?