Демон Господа
Шрифт:
К неописуемой радости Хани, в мозолистой руке Дива лежала маленькая белая фигурка.
— Она упала прямо у моих ног. В пепел зарылась. Бери. Слушай, дай мне ее потом как-нибудь, ненадолго. Я верну, клянусь.
Хани почувствовал в голосе Дива искренность и воодушевление. И еще что-то, похожее на уважение. Значит, он тоже почувствовал на себе влияние этого маленького идола. На это Хани и надеялся. Он улыбнулся:
— Сейчас и оставь. Потом расскажешь, что видел. Но пока никому больше не говори. Надо все-таки поосторожнее.
— Вот этой больше всего надо опасаться, — кивнул Див на Ла.
Они схватились за канат. Руки зажить нормально не успели, но все же Хани чувствовал себя сильным, даже уверенным. Души снова пытались сдвинуть неподатливый блок, и Хани сузившимися глазами сверлил затылок грузной Ла.
Хани
А Див рассказал ему о множестве посетивших его видений. Они были очень похожи на те, что видел Хани. Правда, с одной существенной разницей: все они оказались более сентиментальными, даже жалкими. Это Хани отметил.
VII
Небольшая группа покинула дворец и направилась по склону горы в направлении берега Ахерона, к одной из дворцовых конюшен. Занятые сооружением и ремонтом дорог и набережных души по мере приближения демонов опускались на колени.
Элигор ввел группу в обширный, занимавший не один акр двор личной кавалерийской гвардии Саргатана. Во владениях архидемона таких огороженных участков было много, и обычно здесь находилось около сотни длинных, низких зданий, в которых легко размещался целый полк. Элигор конюшни любил. Ему нравились их вечная суматоха и беготня, да и сам вид прячущихся в своих клетках душезверей.
Здесь содержались души, обращенные в своеобразных верховых животных для тяжеловооруженных демонов, — в их число отбирались более массивные и лучше тренированные создания. Им выдавали изящно украшенную упряжь. Дрессировщиками становились обычно бывшие обитатели Пустошей. Они придерживались своих собственных, немногословных, но весьма жестких методов обучения и выбивали из душ последние остатки сопротивления до тех пор, пока те не начинали подчиняться приказам полностью и безоговорочно.
Элигор вошел в конюшню и быстро организовал маленький караван душезверей.
Демоны наблюдали, как на грубые спины переступающих с руки на руку душ накинули расшитые ковровые попоны, пристегнули тяжелые медные седла, а поводья, пропустив сквозь мощные кольца-гвозди, вбитые в широкие лбы, закрепили на кольцах, продетых сквозь губы. Обращенные в скотину души переминались, закатывали туманные глаза, а из глубины их глоток раздавалось приглушенное рычание. Элигор покачал головой от отвращения: когда демоны взялись за поводья, из раззявленных ртов душезверей потекла студенистая пена. Стараясь не ступать в лужи, демоны накинули себе на спины дорожные кожи, взгромоздились в седла и собрались в группу в центре двора.
Здесь их ожидали еще двадцать пеших гвардейцев, тоже призванных Элигором. Они были облачены в черные, отливающие серебром, искрящиеся множеством огоньков шкуры абиссалей. Чуть поодаль топталась еще дюжина меньших демонов и бесов, собравшихся со всего Адамантинаркса. Они ждали, когда соберется эскорт Саргатана, и надеялись под его защитой пересечь предательские Пустоши в большей безопасности, боясь предстоящего пути. Теперь странная группа, в которой перемешались демоны всех видов и занятий, суетилась рядом, затягивая капюшоны шкур, прилаживая лямки тяжелых рюкзаков и водружая на плечи шесты, на конце которых болтались кожаные мешки. Для них это многонедельное путешествие в Дис станет настоящим испытанием. Элигор посочувствовал им, но еще больше он жалел себя. Не большая радость — поход к городу Вельзевула, но еще меньшая — там оказаться.
Половина пешего отряда двинулась вперед, остальные — за верховыми, а попутчики скромно тянулись за второй половиной пешего сопровождения. Сквозь расступающиеся толпы караван проследовал по проспекту Печали, прошел под аркой, воздвигнутой в честь Войны Люцифера, вышел на берег.
На мосту через Ахерон Элигор тоскливо оглянулся на город и стиснул зубы.
Перед ними возвышались Восточные ворота Адамантинаркса высотой в полсотни этажей; ветер трепал над ними флаги. А еще выше, отбрасывая длинные тени на парапет стены, парила эмблема Саргатана. Элигор вгляделся вверх, пытаясь различить фигуры лучников Зорая. Они были вооружены особыми луками, выполненными из одной-единственной вытянутой, скрученной и изогнутой души. Зорай, сам отличный стрелок, рассказывал Элигору о том, как демоны из Гвардии получали место в этом отборном отряде. Для этого они должны были лично изготовить лук, причем сделать это при помощи особого ритуала, который следовало совершать в Пустошах, в полном одиночестве. Но прежде требовалось подобрать подходящую для лука душу. И демоны искали ее, ведь искусство их состояло именно в этом — в выборе на улицах души, которая идеально соответствовала бы нужным требованиям. Некоторые искали ее годами, иные отчаивались и возвращались в Гвардию или переходили в другие, менее привилегированные части армии Саргатана. Элигор вздохнул и решил, что на обратном пути он обязательно поднимется к лучникам. Своего рода самовнушение: думая о том, что сделает при возвращении, он старался теперь отбросить неприятные ощущения, всякий раз охватывавшие его на пути в Дис.
Пройдя ворота, караван спустился на холмистое поле, окружавшее город. Оно было покрыто толстыми венами и артериями, питавшими город. Они зарывались под стену и поднимались из-под улиц, змеясь вверх, крест-накрест пересекая фасады органических зданий. По ним текла желтоватая лимфатическая жидкость, поддерживавшая жизнь в душекирпичах и в органах, которые обеспечивали другие функции строений и были вечно мягкими и податливыми, пылая жаром.
По мере удаления от ворот сеть вен и артерий становилась реже, а вокруг виднелись только оливково-серые слои плоти. На ветру тут и там раскачивались отдельные артериальные деревья, чудом выжившие в этих ужасных условиях. Они смягчали пустоту горизонта, но не укрывали от ветра. Кое-где торчали свалившиеся сверху или всплывшие снизу валуны, далее кожные покровы прорывались уже настоящими скалами. Элигор видел лежбища многоголовых крылатых зверей Пустошей и слышал их отдаленные крики — они доносились даже сквозь шум ветра.
Самым невозмутимым в группе оставался Саргатан. Он углубился в чтение толстого тома, который прихватил в библиотеке. «А что ему, собственно, волноваться? — подумал Элигор. — Ему-то уж точно ничто не угрожает».
Душезвери топали и бренчали упряжью. Когда Адамантинаркс исчез за горизонтом, а затем угасло и его зарево, к каравану пристала стая гарпий. Упав с черного, затянутого облаками неба, они закружились в сотне футов над караваном, иногда пикируя вниз на своих кожистых крыльях. Эти создания, обычные спутники путешественников, всегда держались поодаль и, раскинув кожистые крылья, пикировали вниз на караван только тогда, когда чувствовали чье-то горе. Элигор, как и большинство демонов, обычно не обращал на них внимания. Если же они становились слишком шумными или назойливыми, можно было серией глифов сбить десяток-другой. Хоть какое-то развлечение.
Несмотря на пересеченную местность, верховые душезвери двигались резво, и Элигор поинтересовался, не отстали ли идущие пешком. Несколько раз он обернулся, наблюдая, как путники и солдаты пробираются между испещривших местность складок, оспин и трещин. Похоже, их подстегивал страх.
Через три дня пути они вышли к Пламенному Срезу — широкой, прорезающей горы реке раскаленной лавы. Ландшафт резко изменился. В воздухе запахло гарью. Сквозь дым Срез казался вздымающимся к небу костром. Плоть уступила место затвердевшей лаве, застывшей в виде каких-то судорожно выгнутых образований. Элигору этот пейзаж нравился ничуть не больше угнетающих мясных полей. По его мнению, Саргатану и Валефару лучше бы просто слетать в Дис, а его и вовсе оставить в Адамантинарксе — следить за безопасностью. Но лорд из каких-то своих соображений считал, что капитану летучей гвардии тоже следует посетить Дис — возможно, хотя бы для того, чтобы сравнить мрачную столицу Ада с Адамантинарксом. Правда, Элигор без таких сравнений вполне мог бы обойтись. Его мутило от одной мысли о Дисе.