Демон Господа
Шрифт:
К своему удивлению, магистр увидел, что стрелы находят себе цели и огненных дротиков летит все меньше. Простое и эффективное решение! Атака кавалерии, конечно, оказалась тяжким просчетом, это был явный промах разведки. Но теперь нечистый придзархим вполне себя реабилитировал. Души лежали там, где настигли их стрелы, и это показалось Адрамалику странным. Души были ценным материалом, а потому редко оставались неубранными, когда из них уходила жизнь. Но сейчас за ними никто не приходил, и в голову магистра пришла совершенно неуместная мысль, что нельзя их растрачивать вот так, впустую.
Действительно: за ними, совсем не обращая внимания на летящие стрелы, стояла несокрушимая стена ветеранов Саргатана, тяжеловооруженных и далеко не столь уязвимых, как души. Адрамалик знал, что фалангитами командует демон Этар Сет. У него было двадцать шесть легионов, вооруженных длинными пиками, и теперь они ощетинились в сторону наступающих.
В центре своего атакующего строя Молох разместил три легиона алебардщиков — тупым клином. Понимая, что при использованном Саргатаном глубоком построении в этой узкой долине невозможно будет применить обход с флангов, он решил бить в лоб и идти напролом.
Адрамалик даже позавидовал храбрости генерала. Глядя на сокращающееся расстояние между армиями, он понимал: Молох сделает все, что от него зависит, чтобы разгромить врага и добыть для Вельзевула победу. За это государь его и любит — за преданность, не знающую сомнений, чуть наивную и, вынужден был признать магистр, достойную восхищения.
Он снова покосился на Молоха, стоявшего в группе знаменосцев. Вот он встрепенулся, высокий, с бесполезными крыльями, окутался лентами защитных глифов, и все услышали его рык:
— Легионы, за Повелителя Ада!
Взмахнув своими ужасными крюками, бывший бог бесстрашно рванулся на частокол пик и начал крушить их беспорядочными, но молниеносными ударами. Вскидываясь на своих костылях и уворачиваясь от ударов противника, он походил на смерч. Высота и подвижность делали его трудной целью для неповоротливых фалангитов и их неуклюжих рук-пик. Адрамалик сражался неподалеку и видел, как войска Диса постепенно продвигаются вперед. Острие клина уже глубоко проникло в построение демонов-копейщиков, и оно на глазах распадалось, открывая пространство для врага.
Когда с гор сходит сель, в нем нет изящества, так и в неодолимом разрушении, учиненном придзархимом, его тоже не было вовсе. Там, где создавал проход Молох, двигался, используя любую возможность, и Адрамалик. В последней безнадежной попытке сдержать этот натиск фалангиты сломали пики, чтобы лучше драться в ближнем бою, но и это не помогло. Брешь была уже слишком велика, и их сплоченность таяла на глазах. Над полем боя поднялись облака пыли.
Командир фалангитов Этар Сет, которого магистр легко узнал по эмблеме малого демона, выступил вперед. Его впечатляющие рога были расцвечены глифами, длинное копье горело огненным наконечником. Он приготовился к битве с приближающимся богом. Но лишь только его копье нацелилось в грудь Молоха, изогнутые крюки метнулись к нему словно алмазной вспышкой — так быстро, что даже Адрамалик от удивления открыл рот. Этар Сет уронил сломанное копье, его лицо исказилось шоком. И тут же его тело, косо рассеченное на шесть частей, разлетелось на куски.
Магистр видел, как Молох засмеялся, подхватил диск своей жертвы и, даже не сбавив хода, двинулся мимо корчившихся останков, прямо по еще дымящимся, распадающимся телам, в глубь смешавшихся рядов армии Саргатана. Руки бога словно текли, жили в своем собственном ритме, ужасные крюки продолжали свое неистовое смертоносное дело. Было ясно: его взгляд не отрывается от герба Саргатана, светившегося в нескольких сотнях ярдов впереди.
Элигор хмуро наблюдал за продвижением легионов Диса. И за действиями Молоха. Герб его он узнал сразу. Элигор увидел, как неожиданно угасла личная эмблема Этара Сета. Конечно, противостоять придзархиму в поединке мало кто мог в ранге ниже архидемона, да и тогда исход битвы был бы под большим вопросом. Элигор перевел взгляд на барона Фарайи и его ударный отряд, все еще не испытанный в этой битве, и подумал, что эти, возможно, справятся. Может, общими усилиями они одолели бы Молоха. Кто еще? Неужели только Саргатан или Валефар? И какой ценой? Он поднял глаза вверх, где за тучами скрывалась его крылатая гвардия, но ничего не увидел.
Саргатан тоже следил за боем. Он не произносил ни слова и не выказывал никаких эмоций. Даже по лицевым пластинкам, обычно таким выразительным, нельзя было ничего понять.
Валефар тоже стоял рядом с Саргатаном, подняв свой длинный меч на плечо и постукивая пальцем по его рукояти. Встретившись взглядом с Элигором, он ободряюще кивнул, но на лице его ясно читалась тревога.
С поля боя донесся победный вопль, и Элигор снова посмотрел туда. Враг прорвал строй фалангитов и обтекал его с флангов, явно собираясь отрезать с тыла. Рана, нанесенная Молохом войскам Саргатана, стала быстро кровоточить. Над полем боя все гуще собирались облака пыли и дыма, но Элигор, тем не менее, хорошо видел, как одна за другой гасли эмблемы легионов.
Он повернулся к Саргатану:
— Государь, мои гвардейцы…
— Будут мгновенно уничтожены, — спокойно ответил архидемон. — Это не их битва. Пусть висят в воздухе да ловят чужих разведчиков.
Элигор не скрыл разочарования, но не согласиться с оценкой командира не мог — в этой схватке точные операции явно пока не требовались.
А Молох уже вгрызся во вторую линию легионов. Она состояла из войск союзников, а также демонов Саргатана, вооруженных мечами и топорами. Они замедлили продвижение нападавших, затупили клин атаки, но Элигор понимал: неважно, насколько поредеют легионы Диса, — Молох, эти рыцари и знаменосцы вокруг них не остановятся так просто. В этой схватке высвобождалось столько спавшей до поры энергии, что вдоль всего фронта так и играли щупальца молний.
Саргатан послал командный глиф — в сторону Карсафага с его всадниками, — и кавалерия пришла в движение. Эскадроны разделились, чтобы пройти с двух сторон между частично прорванным фронтом и арьергардом и начать атаку в центре. В линии фалангитов уже стали появляться новые бреши, и всадникам пришлось закрывать их, прежде чем заняться основными силами противника, но оставалась надежда на то, что отряды Молоха сосредоточены на сокрушении всего, что находилось прямо перед ними, и заметят появление Карсафага слишком поздно.
Клинок Адрамалика вздымался и опускался словно сам по себе, ему казалось, что он утратил связь с оружием. Демон за демоном падали перед ним, он тяжело дышал от напряжения, но с лица его не сходила жестокая горделивая ухмылка — маска свирепой, несдержанной радости. Сидя в замке Вельзевула, с головой погрузившись в бесконечную тупую суету параноидального двора Мухи, Адрамалик почти забыл, что значит быть воином. И теперь его радовало, что он — на поле боя.
Охлаждало его восторг лишь сознание того, что, возможно, достичь своих целей ему окажется не так-то просто. Упиваясь собственной силой и ловкостью, он прекрасно сознавал, что в глазах Мухи его достижения покажутся бледноватыми по сравнению со свершениями этого бывшего из бывших, придзархима Молоха. Под началом Адрамалика войска так далеко не продвинулись бы, и магистр с растущим беспокойством наблюдал, как легко расправляется с врагами генерал. Адрамалику стало мучительно любопытно, куда же делись все достойные противники, почему никто из отступников Диса, новых союзников Саргатана, не жаждет скрестить с Молохом меч. Пора было и самому что-то предпринимать, и Адрамалик, занося клинок для нового удара, бросал взгляды по сторонам, проверяя, далеко ли его рыцари.