Демон-Хранитель
Шрифт:
— Сол, — шепнула она, не отрывая от меня взгляда, и целовала в шею, очертив долгой влажной дорожкой зажившие раны, — что это?
— Знак власти Сатаны, — проговорил я медленно, неоправданно больно сжав её талию грубыми ладонями, но Джен этого как будто не чувствовала.
— Если я когда-нибудь встречу его, тоже оставлю на его теле отметину в знак освобождения тебя от его власти, — с непоколебимой твёрдостью проговорила моя девочка.
Я расхохотался и обнял её, поверив, что она может это сделать, а ещё подумал, что лучше бы им никогда не встречаться. Дженнифер оторвалась от меня и, улыбнувшись, потянулась за перекисью. Её прохладные ладошки забрались под мою кофту. Ответом послужила дрожь моего тела.
Я открыл глаза, когда почувствовал, что Джен вновь появилась рядом. Слишком близко, так что ощутил голым торсом через ткань её пижамы напряжённые соски. Оба трепетали от близкого присутствия друг друга. Губы, сладкие и манящие, едва касались моих, горячее дыхание обдавало запахом мяты. Я был не в силах отвести от неё свой горящий взор, но притронуться к ней тоже не мог, потому что понимал: не могу поручиться за себя, что остановлюсь, если сделаю это. Она смущена. На щеках горел пунцовым цветом густой румянец, а огромные глаза как бы спрашивали, желанна ли она… Желанна, и она это должна была чувствовать — мы слишком близко стояли друг к другу. Вот чёрт, что она со мной делает! Только сейчас я понял, насколько сильно хотел её. Притянул бы к себе за талию, сжал бёдра и глубоко поцеловал, до крови искусав губы — всё, что мне сейчас хотелось.
Она первая решилась нарушить границы дозволенного. Я почувствовал её невесомые руки на моем лице и робкое прикосновение несмелых влажных губ на моих сухих. Я стоял как вкопанный, не в силах оттолкнуть, хотелось притянуть к себе и никогда больше не отпускать. Волшебство момента завораживало даже меня, бесчувственного и жёсткого. Лунный свет очерчивал наши фигуры, утопив в своей мягкости, стремительно подтолкнув друг к другу. Ночь выткала для нас очарование из нашего обоюдного острого желания.
— Джен, ч-что… что ты делаешь? — выдохнул я ей в губы.
Я видел, как она замерла от удовольствия, наслаждаясь даже пусть такой и малой невольной лаской от меня. Её золотистая кожа покрылась мурашками, она прищурила глаза, словно кошка, и я ощутил, как пленительный аромат её тела наполнил маленькую комнатку. Меня, как искусителя, он будоражил. Кровь отхлынула от головы, я уже плохо соображал, но всё ещё медлил. Мы медлили.
— Это неправильно, Джен… — мой горячий шёпот коснулся её губ, и вновь мороз по её коже, она облизнула свои мигом пересохшие губы, чуть задев языком и мои.
Мы дрожали от осознания наших чувств и желания. Оно материализовалось и облеклось в слова.
— Я люблю тебя, Сол… — шепнула она, и снова
Музыка для слуха демона-искусителя, который ничего не сделал для соблазнения, который искушался сейчас сам. Любил ли когда-нибудь кто-нибудь демона? Пустоту и злобу внутри, растопленную человеческим теплом? Что она увидела на дне моей чёрной души?
— Джен… — хрипло прошептал я в последней моей попытке спасти нас, попытке остановить безумие, охватившее обоих яркой лунной ночью в маленьком уютном номере придорожного отеля.
— Да, Сол… — ласково шепнула она в ответ, а её пальцы с острыми ноготками начали медленно расстёгивать пуговицы пижамы.
К дьяволу всё! Я хочу её, хочу любить, быть с ней! Хочу в её тепло, в её любовь!
Медленно, как будто боясь спугнуть магию момента, я взял её за руку, и поднеся к своим губам, поцеловал, не сводя глаз, ожидая реакции. И увидел вспышку взрывоопасного коктейля: страсти, победившего женского очарования и обожания. Рубашка упала с плеч, обнажая притягательное для меня. Она чуть прикусила губу, а я почти физически ощутил её желание и притянул к себе, до боли сжав талию в своих крепких руках. Джен охнула, и кольцо обоюдного вожделения сомкнулось вокруг нас. Смотрел на манящие губы и понимал, что на грани помешательства от настолько острого возбуждения, какое, казалось, никогда не испытывал за всё время своего существования.
Лавина страсти: я притянул её к себе и жадно смял её губы. Она прильнула ко мне, плавясь в моих руках, стала податливой, как воск. Надо бы притормозить, но не смог сдержаться — голову снесло напрочь. Поцелуй становился всё напористее, глубже, наши языки обжигали друг друга, рисуя замысловатые пентакли, вызывая в нас ещё большее сладострастие. Джен задрожала, сильнее прижалась ко мне, дыхание её стало тяжёлым, а руки крепко обняли мои плечи, зарылись в волосы и пробежались по спине. Несмело, неумело, но так трогательно, что я ещё больше распалился.
Мои руки ласкали её красивое тело: сжал роскошную грудь, остановившись на острых сосках. Её стон — она ещё ближе придвинулась, ощутив моё нетерпение, руки спустились на талию, окольцевав. Я потребовал внимания: Джен открыла глаза и посмотрела на меня. Приласкал её взглядом, одобрил её страсть и прикусил губу, чуть потянув на себя. Обезумевшая от новых ощущений, она сама поцеловала меня, а я терял последние границы контроля. Мои руки опустились к ягодицам и больно сжали их, она простонала мне в губы, моментально отреагировав. Я приподнял её, и Джен обвила мои бёдра своими невозможно длинными и стройными ногами. Тяжело дыша, я заглянул в помутневший зелёный омут.
— Я всё ещё могу остановиться… — прохрипел я, задаваясь мысленными вопросами: действительно ли смогу и зачем мне останавливаться, если я хочу то, что вижу перед собой?
— Тогда я убью тебя, искуситель… — злобный шёпот девушки и движение бёдрами вперёд.
Моё неосознанное ответное движение и её хриплый торжествующий смех. Окончательно сдался. Я — Солидафиэль, смелый воин, закалённый в многочисленных боях, победитель, сдался в слабые руки прекраснейшей из земных женщин.
И вновь поцелуй. Мои тёплые сухие ладони скользнули ниже, и я простонал, когда понял, что под тонкой тканью брюк не было трусиков. Чертовка!
Она задрожала, когда я продолжил, и движениями бёдер ответила на мои ласки, оторвавшись от губ, положив голову мне на плечо. Мои движения стали более настойчивыми, шёлковая ткань намокла. Я больше не смог бы ждать и отнёс её в кровать, а сам внутренне сжался от страха, потому что только что сейчас осознал, что все мои женщины были падшими — дьяволицами, для которых не было запретных ласк. Я не знал с ними трепета, который испытал с девушкой, я не чувствовал их так остро, я нуждался, в них потому что была потребность, а Джен я хочу, потому что… люблю.