Демон-Хранитель
Шрифт:
Он внимательно присмотрелся ко мне, и я, не успев возразить, обнаружила себя одетой, как юная гречанка. Я немного с оторопью смотрела на него.
— Как это поможет разрешить моё дело, архангел? — спросила я, борясь с раздражением, одежда была крайне неудобной, а венок в волосах колол кожу на голове, и я, проворчав, добавила: — Надеюсь, меня убьют сразу же…
— Я не проиграл ни одного процесса, — вскинул бровь Гавриил, не оценив моего сарказма.
Архангел сделал жест рукой следовать за ним. Складки туники били по икрам, создавая неудобство, тем более поспевать за его размашистым шагом было крайне трудно. Пока мы шли, я поняла, что если Гавриил и вправду
Мы шли по коридорам чудесного дворца с длинными переходами-садами. Пока, наконец, не добрались до огромных дверей, которые открылись перед нами, и я застыла на пороге. Зал правосудия. Яркое солнце било в огромные окна, освещая судейский стол с традиционным молоточком, возвышавшийся над столами для противоборствующих сторон и скамейки для посетителей. И мы с Гавриилом были тут одни — видимо, пока. Пройдя за стол, находившийся по правую сторону от судьи, он сел, и перед ним появилась вся кипа бумаг, исчезнувшая под его пристальным взглядом.
— Обвинителем будет Валенсио, молодой, но очень расторопный демон, быть ему советником Сатаны в будущем, — поделился Гавриил и уже продолжил более самоуверенно, — но не думаю, что он мог бы составить мне конкуренцию.
Я удивилась словоохотливости архангела, списывая её всё же на волнение перед судом. Он предложил мне присесть на скамейку рядом с ним, что я и сделала.
Ждать пришлось недолго, в зал вошёл тот демон, которого я видела у Сатаны, за ним проследовал сам Сатана, щека которого была прикрыта тёмной шёлковой повязкой.
Он бросил на меня испепеляющий взгляд, не суливший мне ничего хорошего, а архангел шепнул мне на ухо, кивком головы указывая на раненую щеку Сатаны:
— А это, кстати, одна из причин, почему я взялся за твоё дело, душа…
Я с изумлением взглянула на него, но он вновь принял равнодушный вид, словно бы ничего не говорил мне. Я усмехнулась, и мой взгляд устремился ко входу в помещение.
Закованного в наручники, в зал под руки ввели моего демона-хранителя, он был бледен и отрешён от всего происходящего, как будто ему всё равно что с ним будет. Впрочем, как и я до этого мига.
Его посадили на скамью напротив, где уже разместились Сатана и Валенсио. Он недоуменно покрутил головой, как будто от чего-то отмахивался, потом поднял глаза. И наши взгляды встретились, чуть ударившись о его непонимание, и, тут же восхитившись, возликовали. Большего удивления и радости я не видела. И ему ответила не меньшим. Порывом было подбежать, обнять, зацеловать, но меня цепко удержала рука архангела. Сол поднял наручники и показал, что скован ими. Меня сотрясли рыдания. Я видела, как тяжко он вздохнул. И я поняла, что мы впервые по разные стороны. По разные стороны, но не отдельно. Я видела, как теплота его глаз, цвет которых ему подарили самые глубокие арктические льды, согрела меня, а взгляд приласкал, разнеся сотни мурашек по телу. Ответив ему не менее страстно, я поняла, что он намерен биться до последнего, чтобы снова быть вместе со мной. Как и я. Ведь ещё ничего не было потеряно: Сол жив. Лишь бы игра всемогущих шла с нашей судьбой в ногу.
— Солидафиэль не умер, — прошептала я, заглянув в равнодушные глаза Гавриила.
— Ты заплатишь за это цену, душа, — проговорил он, и его глаза опасно блеснули холодным лезвием кинжала.
Воскресший
Когда я ощутил жгучую боль от того, что меня пронзила холодная сталь широкого лезвия меча, то не разлучался
Сражавшийся на полях многочисленных битв, выполняющий задания Сатаны по устранению неугодных, никогда не гнавшийся за своей выгодой, признающий силу, плюющий на статусы, отвергавший предложения Сатаны о даровании мне титула генерала-аншефа полчищ демонов, придерживавшийся тонкой грани врождённого чувства справедливости, которое восхищало даже лживого короля ада.
Я долго пытался понять, почему всё ещё существую. Мои глаза не видели, я не обонял запахов, у меня не было рук и ног, чтобы ими подвигать. Что со мной? Это и есть забвение?! Тогда почему я всё ещё себя ощущаю?! Значит, я до конца вечной бесконечности буду вспоминать глаза Дженнифер: радость и боль вперемежку, разрывающие меня, ввергающие мою душу в горе и дарующие бесконечное счастье.
Обретший способность мыслить, я постепенно понимал, что ко мне возвращается и способность видеть. Я узрел темноту, не просто её ощутил, я её видел. Она обволакивала меня со всех сторон и как будто выталкивала из своей среды. Когда я сделал робкую попытку противостоять этому, то понял: у меня есть руки и ноги. Уже не просто бесцельно плыл в неизвестном направлении, а прочно стоял на чем-то твёрдом. Вдалеке я видел точку мягкого света.
— Творец, что здесь происходит и где я? — прошептал, пытаясь рассыпающимся от происходящего сознанием понять, что же со мной и где я.
Вопрос застыл в воздухе и вдруг маленькая, висящая во тьме яркая световая точка, став шириться, разорвалась на части, выпустив из себя килотонны осязаемого света и тысячу прекрасных созданий — белокрылых ангелов. Я вскрикнул от крайнего изумления, но мой крик оказался нем. Никто его не услышал, даже я сам. Меня озарило догадкой — я находился при зарождении этого мира. Я видел, как появлялись планеты, кружась в безумном танце вокруг собственной оси, загорались звезды, взрываясь и образуя новые вселенные. А прекрасные ангелы пели, и я даже знал, что. Колыбельную, которую я вспомнил, когда впервые взял человеческое дитя, Дженнифер, на свои руки и пропел хриплым голосом, скорее по наитию, чем твёрдому пониманию её значения. Это послание Создателя о любви. Вот, что я ощутил, когда укачивал хрупкое тело моей маленькой подопечной.
Я видел также двух ангелов, которые держались всегда вместе, рука об руку. Даже тогда, когда Денница, возгордившись, отдалился от света Создателя и стал тёмным Сатаной, соблазнившем часть ангелов, в хаотичном порядке падавшие на землю, крылья которых, прорываясь сквозь жгучую атмосферу земли, начинали гореть и долетевшие до поверхности с ужасом обнаруживали, что их белоснежность закоптившись стала чернотой, такой же непроглядной, как гордыня Сатаны. Я видел, что этим двум ангелам пришлось разделиться. Хрупкая Ангел и мощный Демон. Мои отец и мать. Я не ведал откуда, но я точно знал, что это истина.