Демон-Хранитель
Шрифт:
— Я бы и сейчас так сделала, — шепнула я, и моя фраза срезонировала с колебаниями его голоса, столкнувшись и поглотив друг друга.
— А ты безрассудна, душа, — произнёс он уже мягче, по-другому глядя мне в глаза.
— Это всё, что мне осталось, — снова шепнула, изо всех сил стараясь не заплакать, и, глубоко вздохнув спросила: — Ты убьёшь меня перед тем, как отправить на небеса?
Он чуть поморщился, и его голос опять стал равнодушным, отстранённым и чуть высокомерным:
— Нет, душа, я всегда вхожу в Царство Небесное
Произнеся эти слова, он пальцем толкнул меня в плечо, и я стала падать, пытаясь зацепиться хоть за какой-то предмет в этом мире, но всё уплывало перед глазами и руками. И я продолжала падать, сделав оборот вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов, оказавшись вновь рядом с архангелом, только уже в другом помещении.
Я огляделась: высокие светлые потолки, изукрашенные фресками, знаменующими единение и мир всех со всеми, а в огромные окна бил яркий свет. Я в раздражении от вящего великолепия глазами искала райские кущи и поющих птичек в них. Вдруг мне стало тошно от всей этой чистоты и прилизанности. Я взглянула на Гавриила, он усмехнулся, прочитав эмоции на моем лице.
Архангел прошёл за огромный письменный стол и сел, указав сесть и мне. Я нехотя опустилась на невероятно мягкий стул, прямо напротив мужчины. Он молчал и смотрел в бумаги, его руки были сцеплены перед собой. Я не нарушала тишину, мне хотелось верить в то, что он тот, кто может помочь мне. Других вариантов не было.
— Суд вот-вот состоится, душа, — начал он и, не меняя положения головы, исподлобья посмотрел на меня, прожигая насквозь, — а я — единственный, кто вызвался защищать тебя…
— Почему? — тихо спросила я и внимательно вгляделась в холодные синие глаза, в которых читался твёрдый расчёт наполовину с осознанием собственной превосходности.
— Потому что впервые человеком и демоном нарушен естественный ход вещей, нарушен закон перемирия… — он заколебался впервые с момента, как я увидела его. — Хотя это понятие и не вполне подходит под ваш с демоном случай… Это казуистика, но всё-таки…
Он снова замолчал, глубоко задумавшись. Это дело было для него новым, азартным и захватывающим. Как будто вечно скучающий ребёнок увидел интересную игрушку и увлёкся ею.
— А ещё ты — доказательство, что даже во Вселенной великого Творца бывают исключения из правил, что возможно всё и что не всё так идеально, — это было произнесено слишком горячо и с чувством для бесстрастного архангела.
Затем он опомнился, и его взгляд вновь обрёл равнодушие и беспристрастность. А мне стало любопытно узнать причину такой горячности. Архангел умолк, но его взор с интересом учёного скользил по мне.
— А ещё мне очень любопытно: за что ты полюбила падшего? — наконец проговорил он, обозначив свой интерес, и уставился в упор.
Мне захотелось провалиться сквозь землю, в моём случае сквозь небо, или раствориться в воздухе, настолько было неприятно и невероятно
Я глубоко вздохнула, призывая на помощь всё спокойствие Солидафиэля, так, как будто он стоял рядом и сжимал мне плечо, призывая быть твёрдой, и заговорила:
— У тебя, Архангел, было так, что ты испытывал трепет от близкого присутствия живого существа рядом, весь стремился к нему от клеточки кожи до дыхания души? У тебя кололо в сердце от того, что его нет рядом, ты умирал и возрождался в чьих-то объятиях, хотел ли ты быть с кем-то и никогда не разлучаться? Ответь мне.
Его лицо оставалось спокойным, но в глазах горел огонь, посильнее чем в преисподней, как будто там сгорала его душа. Я молчала — умолк и он. Что могли сказать друг другу два существа разных рас во вселенной, где их случайно столкнули обстоятельства, причины о которых были известны только архангелу? Он не ответил на мой вопрос.
— Когда будешь выступать перед судьёй, будь предельно честна, Астрея не любит ложь, — он снова внимательно посмотрел на меня и усмехнулся, — и она любит стыдливых.
Я опустила взгляд на свои руки — привычка, перенятая у Сола — и поняла, что мне всё равно, что со мной будет дальше. На земле я была никому не нужна, только Солу, которого я любила, но и он умер. Мне и вправду было всё равно.
— Почему ты, архангел, защищаешь меня, неужели только хм… профессиональный интерес? — вопрос сам собой слетел с губ, и я хотела прикусить себе язык, но было поздно, для человека, которому всё равно, слишком живо.
— Ты одна из половин того, что я жду и лелею больше всего, — загадочно произнёс Гавриил, и его взгляд скользнул к моему животу.
Я всё ещё непонимающе смотрела на него, но он и не думал выдавать свои секреты или делиться планами. Я была чем-то, что было ему нужно для каких-то своих целей, и я пока ещё не понимала, для каких.
— Я нужна тебе, архангел, а что потом? — произнесла я слабеющим голосом.
Он вновь внимательно посмотрел на меня и холодно усмехнулся, произнося фразу так, словно чеканил каждое слово:
— И чего же ты хочешь, душа?
И я почти что сдалась, я почти что заплакала. Горло душило от боли, а сердце почернело от горя.
— Пусть Солидафиэль будет жив, — прошептала я.
— Цена? — в азарте произнёс он, весь устремившись ко мне, и я впервые увидела в его глазах какое-то подобие чувств, которые действительно серьёзно его задели.
— Любая, — вновь обречённый шёпот, опять растворившийся в великой игре всемогущих.
Я чувствовала, что горько пожалею об этой фразе потом, но сейчас мне нужна была надежда, пусть и призрачная. Гавриил резко откинулся на спинку своего кресла и сощурил глаза.
— Твои слова, — произнёс он, словно бы заключая со мной сделку. — Тебя пригласят, а теперь ступай, душа.