Демон и Бродяга
Шрифт:
Вскочившие в кустах стрелки не могли прицельно стрелять – Артур спрятался между их предводителем и крупом коня.
– Ах ты, язви тя… Ну, не худо! Не худо, мужик! Так вот ты какой шустрый? – Чубатый не испугался и не стал делать резких движений, руки держал впереди себя. Артур его даже слегка зауважал.
– Так вот он и есть, Варварушка? – Бялко шикнул на своих людей, те нехотя опустили стволы. – Ты шта творишь, гадина? Ты шта с ними сделал? – Он кивнул в сторону погибших.
– Я приказал им умереть.
Раненые скулили, с ужасом глядя на то, как у их товарищей почернела кожа и вывалились
Он выпустил три пули, и все три угодили в невинное животное. Потому что Белого царя на прежнем месте не оказалось. Артур сместился тройным зигзагом, уходя одновременно от пуль атамана и стараясь не подставлять под удар уцелевших коней.
Усатый малый в меховом жакете кинулся ему под руку, попытался ударить кривым ножом в бок. Коваль подставил бок, укрытый кольчугой; перехватил запястье, едва лезвие застряло в куртке, всем весом дернул на себя и, когда неприятель потерял равновесие, достал его ногтем в горло.
Яда хватило. Правда, умирал усатый подольше, дугой выгибался, пеной исходил. В кустах наметилось робкое движение: отважные громилы атамана Бялко решительно отступали. С человеком, который убивал одним касанием пальца, никто не желал связываться.
– Назад, трусы! Всех порежу, назад! – Михась снова выстрелил и попал в колено одному из своих бойцов.
– Плохо стреляешь, – сочувственно поцокал языком Артур. – Патроны хреновым порохом набиваете…
Бялко с ревом потащил из-за спины палаш. Секунду-другую у Артура было ощущение, что полоса зазубренной стали никогда не кончится. Однако атаман ухитрялся управляться с тяжелым оружием одной рукой, а во второй продолжал сжимать револьвер.
Хак!
Сверкающая молния оставила выбоину в бетоне, Коваль мысленно похвалил фехтовальщика. Промахнувшись, Бялко не стал тратить время на размах, а по инерции крутанулся всем телом, держа меч на вытянутой руке. Он описал круг, высек искры из доспеха ближайшей лошади, разрубил на ней кольчугу, едва не убил своего же бойца, но снова промазал.
– Ах, язви тя, вот же верткий какой!
Хак!
Коваль пропустил палаш над собой, ввинтился в воздушную струю следом, хлестнул ножом по запястью атамана, отпрянул назад и сразу в сторону, ощутив на лице горячий вихрь от пронесшейся близко пули.
– Ах, сволочь, держи его!
Слишком близко, отметил Коваль, наблюдая, как палаш атамана, вращаясь, скачет по бетонке. Теряю скорость, старый стал…
В ту же секунду ударили очереди из леса, с противоположной обочины. Еще один конь, запряженный в Кенвуд, заржал и рухнул на колени, у него была перебита передняя нога. Варвара упала чуть раньше и лежа пальнула по кустам крупной картечью. Затем перекатилась под грузовик, и Коваль на некоторое время потерял ее из виду.
Огонь, а не девка, с восхищением отметил он, слушая, как верещат в лесу раненые. С башни Кенвуда по обочине ударила струя огня. Верещание перешло в протяжный истерический вой, ближние елки вспыхнули, как промасленные факелы.
Атаман Бялко пригнулся, отпрянул назад, когда ствол огнемета
Варвара выскочила из-под колес Кенвуда и почти в упор жахнула картечью. Михась, несмотря на комплекцию, успел свалиться на бок, и весь заряд принял на себя последний уцелевший охранник. Его светлый кафтан превратился в решето.
Несколько глупцов, не дождавшись приказов своего атамана, покинули позицию на правой обочине. Они потеряли ценные секунды, выбираясь из скользкого оврага, а наверху их встретил пулемет Луки. Трое погибли сразу, отброшенные назад в овраг очередью тяжелых пуль, еще двое бежали, бросив оружие.
Артур скользил между деревьями и метал клинки, запоминая, где застряли драгоценные лезвия. Стоило ему скатиться с дороги в лес, как сразу вернулась привычная боевая уверенность. Босые ноги впитывали силу, уши ловили десятки испуганных шорохов, глаза замечали мельчайшие детали. В президента трижды целились, но выстрелить успели только раз. Пущенные Ковалем лезвия уверенно воткнулись врагам в глазницы.
Пулеметчик Лука перенес направление удара на левую обочину. Коваль ощутил, как сзади, в спину, дохнуло вонючим жаром, в дело вступил огнемет. Испуганная тайга застонала от боли.
Трое уцелевших приспешников атамана Бялко удирали вдоль обочины лесной дороги. Артур подобрал два автомата с целыми рожками и длинный изогнутый тесак, на гарде которого переливались драгоценные камни. Сталь была необычная, глубоко отдавала синевой, вдоль канавки шла надпись незнакомой вязью. Судя по качеству оружия, приспешники Бялко разграбили местный краеведческий музей. Или…
Или нашли клад.
Артур вернулся на бетонку. Под присмотром Антипа с пулеметом сгрудились четверо пленных. Еще двоих раненых, обожженных монголов привела Варвара, подталкивая их прикладом. На плече одного из них билась испуганная птица с капюшоном на голове. Антип и Буба носились вдоль обочины с топорами, отсекая путь огню. Отвратительно пахло паленым мясом. В придорожной канаве ничком лежали два почерневших трупа. Раненый жеребец непрерывно ржал, дергался всем телом, путаясь в постромках и пугая других лошадей.
Варвара кивнула пленным, чтобы помогали Антипу. Те послушно бросились в пекло, на ходу скидывали куртки, халаты, отважно бросались на чадящие ветки. Артур подумал, что питерские горожане не стали бы так драться с пламенем. Этим же, местным жителям, никогда не видевшим настоящего города, тайга заменяла отца и мать. Даже перед лицом возможного расстрела они не сбежали, а кинулись спасать лес. К счастью, Лука не успел устроить настоящий пожар.
Коваль тщательно, дважды, вымыл руки вонючим собачьим мылом, намазал кончики пальцев и ногти жирной пахучей пастой, которая обезвреживала яд, и только после этого приступил к допросу пленных.