Демон, который ошибался
Шрифт:
Когда они все собрались, Роска сказала:
– Ну, теперь вы наконец не будете возражать против того, чтобы я вошла в состав Совета, несмотря на легкомысленность представляемого мною пола?
– Возражений по этому поводу не возникало еще до того, как вы нас предупредили, – сказал Джиммон.
– Выходи за меня замуж, Роска, – сказал один из синдиков, – и будешь женой синдика, что означает славу без излишних неприятностей.
– Лучше выходи за меня, – сказал другой, – и используй мое влияние для того, чтобы добиться места. Нет ничего
Еще один сказал:
– У меня есть жена, но если прекрасная Роска войдет... э... соглашение...
– Захлопни пасть, грубый ты варвар! – вмешался Джиммон. – Вы же знаете, что мадам Роска в высшей степени целомудренная женщина, и если уж она войдет в подобное соглашение, то со мной: ведь я гораздо богаче вас. А теперь, как быть с этими черными каннибалами, а?
– Если бы мы не заплатили Цолону за то, чтобы послать флот на север на борьбу с пиратами Алгарта, – сказал один, – их флот мог бы быстро победить паалуан.
– Но мы же заплатили, – сказал Джиммон, – и цолонийский флот отплыл, и безнадежно пытаться с ним связываться.
– Этого не случилось бы, если бы ты не торговался так долго с Мальдивиусом, – заметил другой.
– Чтобы тебе подхватить сифилис! Как будто ты не знаешь, что я имею дело с деньгами налогоплательщиков! – огрызнулся Джиммон. – Если б я согласился на первое предложение Мальдивиуса, вы бы сами сняли с меня скальп за разбазаривание богатства республики. Кроме того, хорошо ли, плохо ли, но что сделано, то сделано. Что предпринять сейчас – вот в чем вопрос.
– Армия! – сказал один из синдиков.
– Ты забываешь, – возразил Джиммон, – что мы послали наши резервные части, чтобы получить деньги для уплаты Верховному Адмиралу Залга за алгартскую экспедицию.
– О Боги! – простонал еще один. – Что за цепь идиотских случайностей!
И так продолжалось несколько часов – все обменивались горькими замечаниями. Каждый синдик пытался свалить вину на другого. С пользой, можно сказать, проведя день, синдики решили объявить о немедленной мобилизации милиции и приказать всем, кто не имел оружия, заняться собственноручным его изготовлением. Командующим они решили сделать самого младшего из синдиков, банкира по имени Ларолдо.
Ларолдо сказал:
– Я глубоко признателен за честь, которую вы мне оказали, джентльмены, и постараюсь по мере возможности оправдать ваше доверие. Но прежде я хотел бы попросить вас о том, чтобы вы держали наши решения в секрете до следующего дня, – за это время мы опубликуем наши декреты и отправим послание в Чемниз, чтобы предупредить чемнизян. Думаю, ваши превосходительства понимают, зачем это нужно. – И он подмигнул своим коллегам-синдикам.
Мадам Роска резко бросила:
– Зачем отсрочка? Каждый миг дорог!
– Что ж, как бы там ни было, сейчас уже слишком поздний час, чтобы что-то предпринимать. Кроме того, нужно сделать все, чтобы не было волнения, – паника в таком подземном городе, как наш, может привести к катастрофе.
– Ах вы, болтуны! – сказала Роска. – Я знаю, к чему вы клоните. Вы хотите порыскать по рынку и скупить еду и прочие необходимые товары, зная, что цены на них резко подскочат, особенно если Ир подвергнется осаде. Как вам не стыдно пользоваться преимуществом перед простыми людьми таким бессовестным способом?!
– Дорогая моя Роска, – ухмыльнулся Джиммон, – ты, в конце концов, всего лишь женщина, хотя и прекрасная, и умная. Поэтому ты не разбираешься в подобных вещах...
– Отлично я разбираюсь! Я расскажу людям о ваших замыслах.
– Думаю, ты не сделаешь ничего подобного, – возразил Джиммон. – Это официальная встреча, и все ее решения должны строго контролироваться. Любой, кто безрассудно разболтает все, что здесь происходило, до официального сообщения, может быть подвергнут штрафу в размере всего его состояния. А вы, дорогая Роска, слишком хрупки, чтобы самой себя содержать. Я ясно выразился?
Роска залилась слезами и вышла из комнаты. Заседание было объявлено закрытым, и синдики принялись разбирать свои плащи и шпаги с явным нетерпением. Мои усики сказали мне, что Роска права, – они стремились попасть на рынок и в магазины до их закрытия и прежде чем поползут слухи и поднимутся цены.
На следующий день приказы Совета Синдиков были опубликованы, а двое посыльных поспешили с сообщением в Чемниз. В течение всего дня Ир был объят лихорадочным возбуждением. Более четырех тысяч ополченцев – все, для кого было найдено оружие, – и двести наемников-швенов скопилось на равнине за башней Ардимана. Построившись в отряды, они двинулись по дороге к Чемнизу. Они представляли собой внушительное зрелище со знаменами, развевающимися над головами воинов, и Ларолдо-банкиром, скачущим во главе отряда и облаченным в доспехи.
Еще примерно тысяча воинов осталась на равнине для учений. Их тренировал старик Сеговиан, мастер муштры. Самые молодые были вооружены палками и метлами – пока для них не найдется лучшего оружия.
Сеговиан был плотным, могучим человеком с седой бородой и громоподобным голосом. Он был единственным в Ире человеком, заботившимся о военном ремесле. Остальные ирцы смотрели на него как на невежественного, кровожадного варвара. Его держали как необходимое зло, вроде пожарных и собирателей отходов.
В течение более чем столетия республика проводила миролюбивую политику по отношению к другим новарским нациям. Совет Синдиков, представляющий собой административный орган плутократии, посвящал всю свою деятельность умножению богатств. Некоторые из этих богачей оказались настолько здравомыслящими, что настояли на найме цолонийского флота для охраны побережья. Часть богатств тратилась на подмазывание других поварских вождей, с тем чтобы натравливать их друг на друга и отвращать их внимание от Ира. Политика эта оказалась успешной по отношению к другим новарским государствам, но варвары-паалуанцы были сделаны из другого теста.