Демон Монсегюра
Шрифт:
Клермон молчал, понимая, что де Лакур абсолютно прав. А если бы он действительно выстрелил?
– Шевалье, вы наблюдали за лагерем французов? – спросил Клод.
Клермон утвердительно кивнул, решив, что небольшая ложь во благо дела не помеха.
– Вы возвращаетесь в Монсегюр? – не унимался де Лакур.
– Нет, я иду с вами! – заявил Клермон решительным тоном.
– Хорошо, раз вам угодно, – согласился де Лакур, – но при одном условии: я – командир отряда, и вы выполняете все мои приказы. Вылазка в тыл французам – не увеселительная прогулка, а чрезвычайно опасное мероприятие.
– Да, капитан де Лакур, я согласен.
– Хорошо, тогда –
Отряд из четырёх человек долго петлял горными тропами, пока не достиг подножья горы Монсегюр. Лазутчики затаились в небольшой природной лощине, из неё открывался великолепный вид на лагерь французов. Были видны часовые, костры, вокруг которых сидели и спали люди, многочисленные военные шатры белели в ночи. Маркитантки бесстыдно оказывали интимные услуги французам прямо в повозках, на своём незамысловатом товаре. Обстановка в лагере французов была спокойной и расхоложенной, враги пребывали в абсолютной уверенности безнаказанности своих действий и беспомощности Монсегюра.
Клермон переглянулся с Арманом, они поняли друг друга без слов. Если французы так беспечны, то напасть на них – сам Бог велел. Внимание Клермона привлекли два дерева на окраине лагеря, их очертания были едва различимы при свете луны. И вот облако, закрывающее ночное светило, отогнал прочь ветер, и храбрые лазутчики увидели привязанных к деревьям растерзанных женщин, едва прикрытых лохмотьями.
Арман кивнул Клермону в сторону дерева, Клоду и Жоссу подал знак оставаться на месте. Клермон скинул плащ, чтобы он не стеснял его движения, и покинул лощину вслед за Арманом, осторожно пробираясь за кустами к привязанным женщинам.
Шевалье и капитан залегли недалеко от деревьев, прижавшись к земле. Арман прицелился из арбалета и снял часового своим коронным выстрелом прямо в горло. Клермон много слышал о меткости капитана, но в деле видел его впервые и был чрезвычайно поражён его меткостью и хладнокровием. Часовой, захрипев и захлёбываясь кровью, упал, ничем не привлекая к себе внимания. Неожиданно из-за дерева появился француз, видимо, он удовлетворял свою похоть с одной из несчастных пленниц. Клермон, не раздумывая, прицелился и спустил крючок арбалета. Болт [32] с лёгким свистом пронзил воздух, впившись французу прямо в пах. От неожиданности тот согнулся и упал, не успев издать ни единого звука. Тут же подскочил Арман и отсёк насильнику голову мечом.
32
Болт – стрела арбалета, отлитая из металла, пробивала металлические рыцарские доспехи с 50 шагов.
Измученные, избитые, окровавленные женщины даже не поняли, что происходит. Когда шевалье и капитан приблизились к несчастным пленницам, те приняли их за очередных французов, пришедших насиловать и издеваться. Женщины не издали ни звука, чтобы не доставлять ненавистным врагам дополнительного удовольствия своим и так явным бессилием.
Шевалье и капитан испытали шок, увидев, как именно, были связаны девушки. Они полулежали-полусидели, их руки, скрученные грубыми верёвками, задранные кверху были привязаны к дереву; ноги же растянуты в разные стороны, насколько позволяли их мышцы и привязаны всё теми же ужасными верёвками к колышкам, вбитым в землю. Да, о своём удобстве французы побеспокоились!
Лишь когда, Клермон и Арман перерезали верёвки, пленницы (а все они были очень молоды, даже юны – младшая выглядела лет на двенадцать) поняли, что Бог услышал их молитвы и пришли ангелы-спасители, ниспосланные с небес в облике двух рыцарей-лангедоков.
Получив долгожданную свободу, девушки тут же бесшумно отползли в кусты, как ни тяжело им было передвигаться после перенесённых издевательств и побоев. За ними последовали Арман и Клермон. Достигнув лощины, Арман обратился к одной из девушек постарше:
– Как тебя зовут?
– Я – Нинет, ваша милость…
Она, схватив руку избавителя, поцеловала её, обильно оросив слезами. Арман, несколько растерялся, не ожидая подобного проявления женской благодарности.
– Скажи мне, Нинет, все те дни, которые вы провели в лагере французов, он охранялся также беспечно?
– Да, господин… Они напивались, как свиньи, насиловали нас и издевались. Трёх девушек замучили насмерть несколько дней назад. Кажется, их даже не похоронили. Французы говорят, что еретичек не принимает земля.
– Нинет, а что стало с твоим селением? – спросил Клермон.
– Я из Сен-Филиппе, это в пяти лье отсюда. Его неделю назад разорили французы. Они увели весь скот, перебили всех мужчин и мальчиков, изнасиловали всех женщин и девочек, нас забрали с собой и гнали, как скотину, привязав верёвками к повозкам, нагруженным нашей же домашней живностью и добром!
Нинет тихо, почти беззвучно плакала, размазывая слёзы по грязному личику.
– Клод, сопроводи девушек в Монсегюр. Там окажут им помощь и накормят. А мы ещё задержимся здесь, – приказал Арман.
Клод, сопровождая несчастных, скрылся на горной тропе. Арман, зарядил арбалет болтом.
– Предлагаю взять пленного француза. И не просто француза, а как минимум капитана, чтобы он рассказал о численности войска, более точном расположении сил противника, слабых местах и так далее.
Клермон и Жосс кивнули в знак согласия.
– Простите де Лакур, но мне кажется, что отсутствие убитого часового вскоре станет явным, и тогда в лагере неприятеля начнётся переполох. Может, стоит взять пленного в другом месте, скажем, пройти по тропе несколько восточнее, а уже там осуществить свой план?
– Слова ваши, Клермон, вполне разумны. Так мы и сделаем.
Трое лазутчиков скрылись в кустах, бесшумно передвигаясь в ночной тишине, и прислушиваясь к каждому шороху. Главное, не терять бдительность! Наконец они обогнули гору и спустились к её подножью с восточной стороны. Картина, открывшаяся их взору, была приблизительно такой же, что и с южной стороны – костры, вокруг которых валялись перепившиеся французы, походные шатры, виднелся продовольственный обоз какого-то предводителя, в стороне стояли повозки маркитанток. Вокруг них шло бурное ночное веселье. Кто-то неумело мучил смычком струны виолы, ей так же фальшиво вторила ротта [33] . Наигрывали, по всей видимости, какую-то французскую песенку. Маркитантки дружно подпевали охрипшими пьяными голосами и, задрав многочисленные цветные юбки, пускались в пляс.
33
Виола – струнный инструмент.
Ротта – щипковый инструмент, подобие скрипки.