Демон Пейна и другие рассказы
Шрифт:
Девушка закончила и оглядела полупустой зал из-под тонких очков. Среди немногочисленных слушателей она встретилась глазами с Пётром Петровичем и, увидев его одобрительный кивок, ответила смущённой улыбкой.
* * *
Олеся сидела, чуть покачиваясь, в кресле-качалке и перелистывала цветные страницы какого-то старого глянцевого журнала. Утром она не обнаружила Сажина рядом, поэтому решила отложить совместный завтрак, и дождаться его прихода на веранде. Но время шло, а Пётр Петрович так и не появлялся. Девушка оторвала взгляд от текста и фотографий и тревожно посмотрела вдаль…
Над лесом и холмами небо было голубым и каким-то невесомым, обломанные верхушки деревьев освещали ещё теплые лучи солнца, которые с каждым днём грели всё слабее. Каким-то особенным образом Олеся чувствовала приближение холодного ветра. Откуда-то с запада наползала подгоняемая им тяжёлая тёмная туча.
Сажин появился внезапно. Облачённый в костюм химзащиты, всем своим видом напоминающий персонажа из заезженного постапокалипсиса, он притащил поближе к дому большой, обитый металлом ящик, и начал возиться рядом, пытаясь его открыть.
Не особо скрывая радости в голосе, девушка окликнула его с веранды:
– Вы пришли! Мой добытчик… Я волновалась…
Ученый молча посмотрел на девушку через затемнённые стёкла противогаза, наконец, открыл ящик и, взяв из него несколько прямоугольных упаковок, поднялся к дому.
– Есть что-то… вкусненькое?
– Военные сухпайки, – глухо отозвался Сажин изнутри костюма, – двухнедельный запас.
– Оу… эм… – чуть расстроилась Олеся, но учёный внезапно достал из кармана и протянул ей яркий свёрток, – Шоколад?! И правда… Спасибо… Я так его люблю…
Она как-то невинно-искренне схватила плитку своими тонкими дрожащими пальцами и теперь крутила её в руках, радуясь как ребёнок.
– Нам надо зайти внутрь, если вы не желаете слегка позагорать… – мрачно заметил Сажин, снимая противогаз, – приближается грозовой фронт, и он принесёт много радиоактивной пыли.
– Да… конечно… Я помогу вам с этим… продовольствием. А потом… мы позавтракаем… Я сделаю кофе…
* * *
Пётр Петрович добавил в принесённый официантом латте ещё один кубик сахара и, аккуратно размешивая его, тихо обратился к девушке, устроившейся напротив.
– Мне очень понравился ваш доклад. Он мне показался очень интересным.
– Вы всегда приглашаете выпить по чашечке кофе и говорите так девушкам, ум и красота которых, вас впечатлили? – игриво спросила спутница Сажина.
– На самом деле… – учёный выдержал паузу, – я всегда приглашаю выпить по чашечке кофе девушек, которые делают доклады по тахионным полям.
– Я запомню это.
– И всё же… – Пётр Петрович, осторожно чуть заметным движением глаз осмотрелся по сторонам и, убедившись, что в кафе они совершенно одни, продолжил, – вы уже пробовали проверять ваши теории практически? Ставили эксперимент?
– Вы говорите как заговорщик, – заметила девушка и тихонько улыбнулась, – мы знакомы всего полчаса, а вы уже… Сначала практически обманом вытаскиваете меня из отеля. Приводите в это кафе на набережной. А ещё вы – русский… Это заметно по вашему произношению.
– Вы тоже русская, Олеся Михайловна, – невозмутимо ответил Сажин, перейдя на родной язык, – это заметно по вашему бейджу.
Олеся неловким движением отстегнула от себя пластиковую табличку и спрятала её в сумку.
– Я давно не говорила… по-русски… – девушка медленно подбирала слова. – Но так… Мы теперь… оба… – она в шутку демонстративно перешла на шёпот, – похожи на заговорщиков. Нас могут… прослушивать?… И кто?… Ц… Р… У?…– последние буквы она буквально беззвучно проартикулировала губами для пущей важности.
– Не волнуйтесь, – усмехнулся Сажин, – я уж насыпал яд в вашу чашку. На всякий случай.
Олеся расхохоталась.
– Какой вы… оригинальный… шпион, – она посмотрела прямо в глаза своему собеседнику. – И что же вы… хотите?… Завербовать меня? Или… соблазнить?
– Если Родина прикажет… – ученый сделался более серьёзным, – вы ведь родились в Канаде, учились в Массачусетсе, а сейчас работаете в Нью-Йорке. Родителей давно нет… Вас что-то или кто-то держит в этой стране?
– Я вижу, что вы хорошо осведомлены… обо мне, – нахмурилась Олеся, сразу же изменившись и в лице, и в голосе, – но тогда вы должны знать… что я правнучка офицера… И у нашей семьи… есть свои… давние счёты…
– Белая эмиграция. Понимаю… – Сажин отпил остывающий кофе из своей чашки, – но вы же не можете не знать, что эти времена давно в прошлом. Правительства меняются, а Россия остаётся Россией… Ваш прадед понял бы меня. А вы, вероятно, унаследовали от него…
– Я космополитка, – прервала его девушка.
– Тем лучше, – Пётр Петрович улыбнулся и откинулся на спинку стула, – в таком случае мы можем говорить исключительно как деловые люди.
– Это всё похоже… на какую-то… глупую шутку…
– Никаких шуток.
– Не думаю… что у нас получится… разговор.
– И всё же. Чего вы хотите? Я не уверен, что DARPA сможет предложить вам всё, что нужно.
– Вы знаете даже о предложениях DARPA?
Сажин утвердительно кивнул.
– Я исследовал вопрос, прежде чем прилететь сюда и встретиться с вами лично. Здесь это будет один из множества мелких проектов, а у нас вы можете рассчитывать на планомерную государственную поддержку, – учёный замолчал, сам на секунду сладостно представив объёмы финансирования и все возможности его освоения, – итак, я готов предложить работу и все условия для неё. Любые средства и материалы. И потенциально возможность подтвердить все свои теории.
– Ну… хорошо… А взамен? – Олеся испытующе посмотрела на Сажина.
– Готовое изделие, реализующее описанный вами принцип.
– Но ведь… Нет никакого… прототипа… Нет даже опытной установки…
– Вы его сделаете, – уверенно ответил Пётр Петрович, – а я вам помогу.
* * *
Весь следующий год для наследницы белых эмигрантов прошёл «под знаком перемен и новых открытий». По-крайней мере, так сообщал гороскоп в одной из местных газет, напечатанных на дешёвой серой бумаге и периодически оставляющей на руках следы плохой полиграфической краски. Конечно, Олеся не верила в гороскопы, но это предсказание показалось ей точным и ироничным.