Демон пробуждается. Сборник. Книги 1 - 19
Шрифт:
Джилл так и подмывало броситься к ней, обнять; наверно, это желание не было бы сильнее, если бы Петтибва и в самом деле приходилась ей матерью.
Но что-то внутри — скорее всего, страх за Петтибву — остановило ее.
А потом Петтибва ушла, вернулась в шум и суету своей гостиницы.
Джилл тоже торопливо покинула свое убежище. Она собиралась сразу же вернуться туда, где они остановились с Эвелином, но ноги, казалось, сами привели ее на крышу «Друга», в потайное место, где она так любила сидеть прежде. Очутиться здесь было почти то же самое,
Всю ночь она просидела на крыше, глядя на звезды и медленно плывущую по темному небу Шейлу, то и дело затеняемую клочьями облаков.
Джилл вернулась в свою комнату на рассвете. Эвелин громко храпел, источая запахи эля и более крепких напитков. Один глаз у него заплыл.
Они оставались в Палмарисе еще несколько дней — в таком большом городе безумному монаху было где развернуться, — но Джилл больше ни разу не осмелилась приблизиться к «Другу».
ГЛАВА 29
СТРЕЛА, ЛЕТЯЩАЯ К ЦЕЛИ
Ему дали всего два камня: гладкий желтоватый солнечный камень и гранат, или, по-другому, карбункул, глубокого красного цвета. Первый, относившийся к числу самых ценных камней Санта-Мир-Абель, обладал способностью защищать от воздействия почти всех видов магических камней и делал бесполезным любое заклинание. Второй же помогал обнаруживать даже самое слабое магическое воздействие. Этих двух камней должно было хватить, чтобы найти и уничтожить Эвелина.
Он покинул аббатство однажды мрачным, унылым утром, на пепельно-серой кобыле, не очень быстроходной, но очень выносливой. Она могла скакать без отдыха много часов подряд, и Карающий Брат, сосредоточенный исключительно на выполнении своей задачи, нещадно понукал лошадь.
Первым делом он отправился в Юманеф, деревню, где родился Эвелин Десбрис, расположенную на расстоянии более трехсот миль от Санта-Мир-Абель. На маленьком кладбище рядом с деревней он нашел камень, установленный в память об Анне-Лизе Десбрис, и с удовлетворением отметил, что имя Джейсона Десбриса на нем пока не значится.
— Ты пришел, чтобы рассказать мне о сыне? — спросил старик, как только Карающий Брат, принадлежность которого к церкви Абеля выдавала коричневая ряса, постучал в его дверь.
Этот простой вопрос, заданный с подкупающей искренностью, тем не менее едва не вывел Карающего Брата из себя.
— Он умер? — испуганно спросил Джейсон.
— С какой стати? — возразил Карающий Брат.
Старик удивленно посмотрел на него, покачивая головой.
— Прости, что я забыл об учтивости, — он сделал движение рукой, приглашая гостя войти.
Что Карающий Брат и сделал, слегка наклонив голову, чтобы скрыть играющую на губах злобную улыбку.
— Я просто подумал, что ты неспроста прибыл из Санта-Мир-Абель и, значит, привез мне новости об Эвелине, — продолжал Джейсон.
— Где он?
Этот вопрос, заданный ровным, холодным тоном, хлестанул Джейсона, точно
— Об этом, скорее, тебя надо спросить, — ответил старик. — Разве он не в аббатстве?
— Ты знаешь, что он отправился в долгое путешествие? — резко спросил монах.
Джейсон с растерянным видом покачал головой.
— В последний раз я видел сына осенью Года Божьего 816, — ответил он, — когда передал его заботам Санта-Мир-Абель.
Карающий Брат чувствовал, что старик говорит правду, но это еще больше разозлило его. Он рассчитывал узнать у Джейсона Десбриса, куда отправился его сын, надеясь, что это поможет ему быстрее сделать свое грязное дело. Но Эвелин, судя по всему, не заходил домой или, по крайней мере, не виделся с отцом. Теперь монаха одолевали сомнения — то ли убить старика, чтобы не оставлять никаких следов того, что он разыскивает Эвелина, то ли, напротив, успокоить Джейсона, развеяв его опасения.
Ни то ни другое не годится, тут же сообразил он. Ведь если Эвелин явится домой и узнает о визите какого-то монаха, то сразу же поймет, что это неспроста. А убийство старика лишь осложнило бы ситуацию, поскольку привлекло бы внимание местных властей, которые даже могли бы организовать за ним погоню.
Оставался один путь.
— У меня язык не повернулся сразу сказать, что твой сын мертв, — заявил он со всей убедительностью, на которую был способен.
Джейсон тяжело оперся руками о стол, внезапно как будто одряхлев прямо на глазах.
— Упал со стены аббатства, — продолжал Карающий Брат, — в залив Всех Святых. Тело так и не нашли.
— Тогда с какой стати ты являешься сюда и расспрашиваешь, где он? — резко произнес незнакомый голос.
На пороге стоял крупный человек лет на десять старше Эвелина, сердито сверля монаха карими проницательными глазами.
Карающий Брат сделал вид, что не замечает его, глядя на Джейсона и пытаясь сообразить, как теперь придать оттенок правдоподобия своим предыдущим вопросам.
— Эвелин отправился в свое долгое путешествие, — сказал монах; так часто говорили, когда речь шла о смерти. — Он сейчас с Богом.
Тенегрид — брат Эвелина — подошел к монаху, по-прежнему не сводя с него возмущенного взгляда.
— Но ведь тело не нашли, — возразил он.
— Море не всегда отдает свои жертвы, — ответил Карающий Брат.
Его руки прикрывали свободно ниспадающие рукава сутаны, и это мешало видеть, что правая сжалась в кулак.
— Вон из этого дома! — воскликнул Тенегрид. — Надо же до такого додуматься! Явился сюда и мучает старика дурацкими вопросами, вместо того, чтобы сказать правду!
На самом деле это был всплеск не столько возмущения, сколько боли. У Тенегрида заныло сердце при виде убитого горем отца. Карающий Брат понимал его чувства, хотя они не вызывали в нем абсолютно никакого отклика. Тем не менее он был готов оставить эти резкие слова без внимания, но Тенегрид, что называется, перегнул палку.