Демон пробуждается
Шрифт:
— Ну так пошли, — тут же заявил Элбрайн.
— И ты со мной? — спросил монах. Юноша кивнул. — Но там сказано, что я должен быть один.
— Для нашего врага ты и будешь один, — успокоил его Элбрайн.
Эвелин вспомнил, как он блуждал по лесу, а юноша, оказывается, сидел у него за спиной, на расстоянии всего нескольких футов, — и поверил ему.
Они вышли из гостиницы.
Весь день монах таскал с собой сумку с камнями, но сейчас, по какому-то наитию, прихватил с собой лишь графит, гематит и малахит, а остальные спрятал в потайное место у корней дерева.
Эвелин остановился в указанном месте — в футах двадцати ниже гребня холма, на почти голом пятачке, где росла лишь одинокая раскидистая сосна. Долго ждать ему не пришлось.
— Вижу, ты решил последовать моим указаниям, — прозвучал из темноты голос, который Эвелин не мог не узнать. — Отлично.
Квинтал! Это Квинтал, без сомнения! Возникло ощущение, будто сейчас под Эвелином разверзнется земля и поглотит его — и он почти хотел этого. Орден преследует его, и в мире нет такого потаенного уголка и такой густой тени, где бы он мог укрыться.
— А я было подумал, что у вора и убийцы не достанет чести прийти, чтобы вызволить свою подругу, — продолжал голос. Нервничая, Эвелин оглянулся по сторонам, недоумевая, где Элбрайн. Слышал ли он эти слова? И что теперь думает о человеке, которому собирается помочь? — Она у меня. Пошли.
Напоминание о Джилл подогрело мужество Эвелина. Может, церковь Абеля и расправится с ним, но они не должны причинить вреда Джилл. Сжимая пальцами графит, он двинулся в направлении голоса и вскоре увидел темный провал пещеры и смутно различимую человеческую фигуру внутри. Когда Эвелин вошел, она отступила в глубину и исчезла, будто растаяла. На первый взгляд пещера состояла из одного помещения — хотя, скорее всего, это было не так — по размерам больше, чем его комната в «Унылой Шейле».
Стоя в дальнем конце тускло освещенной пещеры, Квинтал с помощью кремня и огнива разжигал укрепленный на стене факел. Как только свет вспыхнул и упал на лицо человека, которого Эвелин знал на протяжении стольких лет, с которым вместе проделал долгое путешествие на Пиманиникуит и обратно, сердце беглого монаха сжалось. Воспоминания нахлынули на него — о том славном времени, когда он имел дом, товарищей и, главное, веру; когда занимался с магистром Джоджонахом, изучая камни, составляя карты, постигая таинства магии.
Но тут же пришли и другие воспоминания: гибель Таграйна, мальчика, имевшего глупость поплыть к острову Пиманиникуит, экипажа «Бегущего», Дансалли и Сигертона.
— Квинтал… — пробормотал Эвелин.
— Больше не Квинтал, — ответил монах.
— Что тебе нужно?
У Эвелина мелькнула шальная мысль, что Квинтал тоже сбежал из аббатства.
— Я — Карающий Брат, — резко ответил тот. — Меня послали вернуть украденное, — Квинтал усмехнулся. — Я едва узнал тебя, толстяк. Ты всегда пренебрегал физическими упражнениями.
Что правда, то правда. Эвелин приобрел массу дурных привычек — пил слишком много, ел слишком много;
— Неужели ты надеялся, что все сойдет тебе с рук? — продолжал Карающий Брат. — Что можно убить магистра Санта-Мир-Абель, украсть целое сокровище, а потом свободно разгуливать до конца своих дней?
— Но ведь произошло многое такое…
— Ничего больше не произошло! — рявкнул Квинтал. — Ничего, кроме твоего падения, мой бывший брат. Тебя ждет преисподняя. Мне поручено забрать у тебя камни…
— И мою жизнь, — добавил Эвелин.
— И твою жизнь, — холодно согласился Карающий Брат. — Ты подписал себе смертный приговор, сбросив со стены магистра Сигертона.
— Я подписал себе смертный приговор, отказавшись принять то, во что превратился Орден!
— Молчать! — приказал Карающий Брат. — Ты обречен, и никакие объяснения этого не изменят. Если вернешь камни и примешь свою судьбу без сопротивления, я отпущу женщину. Даю слово.
Эвелин усмехнулся.
— Твое слово стоит не больше, чем слово господ, которым ты служишь. Помнишь, как вы усыпили бдительность моряков, подсунув им иллюзию золота, а затем уничтожили корабль?
Выражение лица Квинтала — человека, устремленного к единой цели и на этом пути не знающего ни колебаний, ни сомнений — подсказало Эвелину, что все эти рассуждения и впрямь не имеют никакого смысла. У него оставалось два выхода: поверить Квинталу или сражаться.
Нет, он не мог ему поверить! Получив камни, Квинтал, без сомнения, убьет его; а потом убьет и Джилл, чтобы не оставлять свидетеля. Он вынул из кармана руку с зажатым в ней графитом и вытянул ее в сторону Квинтала.
— Ты готов подписать смертный приговор и своей подруге? — усмехнулся Карающий Брат.
— Я сохраню тебе жизнь в обмен на жизнь этой женщины, — ответил Эвелин.
Теперь Квинтал расхохотался. Странно. Он лучше любого другого знал, насколько Эвелин искусен в обращении с магическими камнями, и наверняка понимал, что удар молнии из графита испепелит его прямо на месте. И тем не менее Квинтал — или Карающий Брат, как он себя называл, этот посланец из Санта-Мир-Абель — не боялся!
В тот же миг Эвелин ощутил пульсацию магии, взглянул на камень в своей руке, почувствовал, что его мощь слабеет, — и все понял.
— Солнечный камень, — подтвердил его догадку Квинтал, довольный произведенным впечатлением. — В этой пещере придется обойтись без магии.
Когда-то, еще в Санта-Мир-Абель, Эвелин уже видел такое. Пытаясь разгадать тайну кристалла аметиста, магистр Сигертон создал магическую мертвую зону, внутри которой могли функционировать только самые сильные камни, но даже их мощь заметно ослабевала.
Квинтал протянул руку.
— Камни. В обмен на жизнь женщины.
— Женщина не имеет ко всему этому никакого отношения, — произнес Элбрайн, входя в пещеру и становясь рядом с Эвелином. — Мне не известно, какие преступления совершил брат Эвелин, но женщине ты ничего не сделаешь.