Демон пробуждается
Шрифт:
— Гоблины, — одними губами произнес он и поднял руку с растопыренными пальцами, показывая, что их пятеро.
Он держал лук наготове, но хотел, по возможности, не убивать никого сейчас, чтобы остальные не всполошились.
Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и ждали; женщина делала все возможное, чтобы младший ребенок не расплакался.
Гоблины прошли совсем рядом, так близко, что люди слышали их визгливые голоса и треск веток под ногами.
Элбрайн успокаивал двух старших ребятишек, мягко похлопывая их по спинам и показывая, что он вооружен
Шаги прогрохотали по мерзлой земле едва ли не в трех футах от припавших к земле людей. Элбрайн затаил дыхание, сжимая ручку топора и обдумывая, как лучше действовать, если гоблины и впрямь заметят их.
Однако все обошлось. Гоблины даже не догадывались, что неведение спасло им жизнь; но гораздо важнее было то, что оно не погубило весь план Элбрайна.
Ночная тьма отступила, сменившись тускло-серым рассветом. В воздухе медленно кружились снежинки. Элбрайн и кентавр притаились на одном из холмов к югу от Сорного Луга.
— Ты оставил ее там, — неожиданно сказал кентавр. Элбрайн удивленно посмотрел на него. — Девушку. Твою любовницу.
— Она больше, чем любовница.
— Ты оставил ее там, — повторил кентавр, — и десять тысяч монстров вот-вот набросятся на нее. — Элбрайн по-прежнему с любопытством смотрел на него, не понимая, хвалит его Смотритель или осуждает. — Ты оставил любимую женщину там, где ей могут причинить зло.
Эти слова заставили Элбрайна взглянуть на все происходящее с такой точки зрения, которая прежде ему и в голову не приходила.
— Пони сама так решила. Это ее долг…
— Она может погибнуть сегодня.
— Тебе что, доставляет удовольствие терзать меня?
— Терзать? — кентавр рассмеялся. — Я восхищаюсь тобой, мой мальчик! Ты любишь эту девушку, но оставил ее в деревне, которая вот-вот будет захвачена врагами!
— Я верю в нее.
— Наверно, — кентавр положил руку на плечо Элбрайна и устремил на него восхищенный взгляд. — И в этом твоя сила. Большинство людей постарались бы держать девушку при себе, чтобы в случае чего защитить ее, но у тебя хватает ума понять, что Пони может постоять за себя, — он перевел взгляд на Сорный Луг. — Она может погибнуть сегодня.
— И мы тоже, — сказал Элбрайн.
— И десять тысяч гоблинов, — засмеялся кентавр.
Внезапно смех оборвался. Огненная линия прочертила небо, и над Сорным Лугом воспарил шар горящей смолы.
— Катапульта поври, — с кривой улыбкой сказал кентавр.
— Пора, — ответил Элбрайн и бросил последний взгляд на деревню, на горящий внизу маленький костер.
Его разожгла Пони — там, где ей могут причинить зло.
Элбрайн посмотрел на скачущего впереди кентавра. Если бы не этот разговор, он даже не задумался бы об опасности, угрожающей Пони, так велика была его вера в нее. Она выведет людей из Сорного Луга, и, возможно, некоторые из них погибнут. Но только не Пони.
Поначалу слова Смотрителя рассердили Элбрайна, но в них была правда сегодняшнего дня, и постепенно гнев уступил место благодарности. Несмотря на свалившуюся на них беду,
— Хо, хо, знай наших! — взревел Эвелин, сжимая в пухлой руке змеевик, подбежал к тому месту, где бушевало пламя, и прыгнул прямо в него.
Огонь лизал его плечи, но он лишь широко улыбался — к изумлению жителей деревни, ставших свидетелями этой сцены.
Монах позволил магии камня глубже завладеть собой, взывая к скрытым в нем силам и расширяя сферу их воздействия настолько, что в конце концов огонь погас.
Эвелин вышел из транса и бросился к другому месту, где тоже начинался пожар.
— Хо, хо, знай наших!
Он растолкал людей, уже подбежавших с полными ведрами воды, и снова воспользовался своим, несравненно более эффективным, методом тушения пожара.
Огненные шары и булыжники, однако, продолжали падать, и, несмотря на все усилия Эвелина, пылал уже не один дом. Очередной шар угодил в стену, огненные брызги упали на двух стоящих рядом людей. Подбежала Пони, накинула на одного из них одеяло, а Эвелин, используя все тот же змеевик, занялся другим.
— Серый камень! — закричала Пони, показывая на лежащего на земле сильно обгоревшего человека.
Она имела в виду гематит. Эвелин подошел к несчастному и облегчил его страдания. Тем не менее на лице монаха появилось угрюмое выражение. Он начинал понимать, что не в силах справиться с таким мощным огненным валом, а ведь это было еще не самое худшее.
Пони побежала по деревне, ругая обезумевших жителей за то, что они упорствуют в своем желании остаться здесь, и напоминая, что очень скоро для всех желающих уйти дорога будет открыта. Сейчас, когда на деревню обрушился град огненных шаров и булыжников, многие люди уже далеко не так скептически относились к предложению Эл-брайна. И все же некоторые из упрямства и гордости по-прежнему отказывались признавать, что это не обычный набег.
— Мы отобьемся, — заявил ей один, — и загоним их в лес, откуда им вовек не выбраться! — Пони покачала головой, но спорить не стала: рядом с этим человеком плечом к плечу стояли пятеро его товарищей, явно придерживающихся тех же взглядов, и все они с презрением смотрели на нее. — Подумаешь, гоблины! — и он плюнул ей под ноги.
Остальные, судя по их ворчанию, были согласны с ним. Однако внезапно все они испуганно смолкли. Проследив за их взглядами, Пони увидела на поле, отделяющем деревню от леса, двух горных великанов, мерно вышагивающих в сторону деревни.
— Чертовски большие гоблины! — с иронией ответила Пони, бросив взгляд на «оружие», которое собирались пустить в ход упрямцы.
В основном это были лопаты и вилы, только один мужчина имел при себе старый ржавый меч. Свой меч Пони отдала женщине, которую увел Элбрайн, и теперь у нее остались лишь дубинка и маленький топорик. Как, спрашивается, с таким «оружием» можно остановить великанов?