Демон в университете магии
Шрифт:
— Да что ты, мразь, себе позволяешь?! — налился дурной кровью Артём, прожигая меня огненным взором.
И его гнев будто бы заставил мою ману ускорить темп восстановления. Или показалось? Нет, магическая энергия действительно стала шустрее восполняться! Какого лешего? Ведь так не бывает. Мана восстанавливается только тогда, когда маг находится в покое, то есть особо не напрягается. А если какие-то эмоции и играют тут роль, то это лишь собственное спокойствие, а не чужой гнев.
— Да чего мы слушаем этого слабака?! Валить его надо! — взревел жирдяй и ринулся на меня. И его даже не остановили
— А-а-а! — яростно заорал я и бросился навстречу Виктору, мечтая расколошматить его свиную рожу.
Буквально через пару секунд мы схлестнулись. Кулак противника сразу же понёсся к моему виску. Но я ловко пригнул голову, пропуская над затылком кувалду разочарованно хрюкнувшего толстяка. А уже через миг моя нога с силой впечаталась в его коленную чашечку. Она музыкально хрустнула. А сам жирдяй тоненько взвизгнул, распахнув желтозубую пасть. Но он не упал. Всё-таки силушка у меня совсем не богатырская, хотя ловкость и скорость весьма хороши. Однако Виктор всё же замешкался, что дало мне возможность с воплем вонзить кулак в его мягкую щеку. Рожа заоравшего противника перекривилась, а в глазах появилось громадное изумление напополам с болью. Правда, эмоции не помешали ему попробовать схватить меня за грудки. Благо я поднырнул под его руку и ещё раз ударил ногой в коленную чашечку парня. Он истошно заорал и наконец-то упал на пузо, да прям в большую, мутную лужу, похожую на мини-пруд.
— Ты сломал ему ногу! — поражённо выхаркнул Артём, остолбеневший от того, как быстро мне удалось разобраться с его другом.
Да я сам, если честно, был немного в шоке. То ли Виктор сильно меня недооценил, то ли ангел мщения что-то такое подкрутил в моём организме. А может, я, действительно, настолько поверил в себя, что будто бы стал быстрее и ловчее?
Впрочем, лёгкий шок не помешал мне презрительно прохрипеть, глядя на копошащегося в луже толстяка:
— К сожалению, не сломал. Кстати, если он хрюкнет, то будет ещё более органично смотреться.
Среди студентов раздались хохотки. Мария же победно сверкнула глазёнками, прижимая к груди наши учебники. А побагровевший от ярости Артём пронзительно заорал и бросился на меня, размахивая кулаками. Его буквально раздирало лютое желание вбить меня по ноздри в землю и восстановить свою репутацию. Он танком попёр на меня, стремясь сокрушить напором и запугать громкими криками. Но я хладнокровно ушёл в сторону и прописал ему кулаком в почки. Точно и очень больно.
— А-а-а-й! — воскликнул Артём и болезненно согнулся.
— Держите ещё, сударь! — выдохнул я и отвесил парню знатного пинка. Аж ботинок чуть не слетел от усердия.
Артём не удержался на ногах и упал ровно в ту же лужу, где уже стонал его дружбан.
— А вдвоём вы лучше смотритесь, — насмешливо произнёс я, пытаясь унять ликование, разрывающее ходящую ходуном грудь. А затем немного наклонился и прошептал, решив попугать кабанов: — Может, мне вас землицей накормить?
— Миша, Миша. Ты чего? — заюлил толстяк и начал с кряхтением вставать, постанывая от боли в ноге. — Мы же пошутили в тот раз… Драка — это же драка. А унижения…
Вдруг он резко выпрямился и исподтишка выбросил кулак, целясь в мою
— Урод! — заорал я и с мстительным наслаждением засадил ботинком по другой коленной чашечке Виктора.
— А-а-а! — завопил одногруппник и снова упал толстой жопой в лужу, подняв уйму брызг.
— Тебе конец! Убью! Разорву! — брызжа слюной, зарычал Артём, уже успевший принять вертикальное положение. — А-а-а!
Он в бешенстве ринулся на меня, опять размахивая кулаками. Ярость сделала его слепым и заставила позабыть о защите. Правда, мне с большим трудом удалось избежать его кулаков. Зато потом я нанёс свой удар! Он пришёлся в только-только отремонтированный нос противника. Он хрустнул, а по губам упавшего парня заструилась кровь.
— Мой нос! Опять нос! — истошно заорал Артём, зажимая ладонями расквашенный шнобель.
— Удачно получилось, — со злым весельем подметил я, ликующе глядя на поверженных противников, искренне не понимающих, как мне удалось разделать их под орех. Они чуть ли не плакали от ярости, унижения и насмешливых взглядов студентов. А уж что теперь будет с их репутацией…
— Миша, Воронов идёт! — внезапно встревоженно выдала моя сестрица, глянув в сторону пешеходного перехода.
К воротам университета стремительной походкой приближался худой, как жердь, высокий преподаватель с глубокими залысинами, круглыми глазами и орлиным носом, нависающим над тонкими губами. Его облачённая в строгий чёрный костюм сутулая фигура заставила студентов-зрителей в панике разбежаться. А мне уже поздно было пить боржоми.
— Что тут происходит? — требовательно спросил он сухим голосом, напоминающим скрежет гвоздя по стеклу.
— Ничего, ничего, сударь, — залепетала сестра, подскочив ко мне.
— Ничего? — холодно выдохнул он и посмотрел прямо на Марию.
Его тяжёлый взгляд заставил её съёжиться, отчего по губам препода скользнула едва заметная довольная улыбка. А затем Воронов ровно таким же взором глянул на меня. Но я лишь расправил худые плечи и мимоходом глянул на кожаный дипломат, чью ручку сжимала костистая лапа препода, являющегося высокоуровневым магом земли.
— Хм, — с едва уловимым удивлением выдал Воронов и ещё пару секунд сверлил меня взглядом, словно рассчитывал, что я вот-вот одумаюсь и испуганно опущу взор. Но этого не произошло, и он нехотя перевёл взгляд на Артёма с Виктором, которые уже успели принять вертикальное положение. — А вы что скажете?
— Да… мы… э-э-э… шли, шли и не заметили лужу, — начал мычать Артём, шмыгая разбитым носом.
— Угу, — поддакнул толстяк, пытаясь спрятаться за спину друга.
После их слов Мария испустила едва слышный вздох облегчения. Хотя она прекрасно знала, что даже самые последние университетские лохи не жалуются преподам и не втягивают их в конфликты студентов. Да и родителям тоже никто не жаловался. Такие уж были правила в молодёжной дворянской среде. А если ты их нарушал, то твоя репутация падала так низко, что её невозможно было рассмотреть даже через телескоп.