Демон. Одиночка
Шрифт:
— Есть такое, — с бесхитростной улыбкой отвечает тот.
Заказав для себя большую чашку кофе и блины с медом, я в задумчивости оглядываюсь на охранника за спиной.
— Как считаете, что взять Курту?
Мужчина смотрит на меня круглыми глазами.
— Простите? — кажется, он тоже растерян.
Хм, может это уже вирусное? Или это просто день такой, когда я ставлю людей в тупик — сначала стюардесса, затем Курт, а вот сейчас охранник.
— Что обычно ест на завтрак Курт? — терпеливо повторяю свой вопрос.
Пауза немного затягивается.
— Вы хотите заказать мистеру Дамиру завтрак? — я согласно киваю. — Он будет против.
М-да, это тяжелый случай. Возможно, даже клинический.
Быстро обернувшись к кассиру, заказываю зеленый чай, яичницу и блины.
— Он не станет это есть, — тихо предупреждает охранник.
— Посмотрим, — самоуверенно говорю я, открывая кошелек.
Опережая меня, мужчина быстро передает кассиру банковскую карту и извиняюще улыбается.
— У меня будут проблемы, если я позволю вам заплатить, — честно признается он.
Пожав плечами, отсчитываю всю сумму за завтрак и опускаю ее в полупрозрачный ящичек для сбора средств в помощь сиротам. Это, конечно, не то же самое, что заплатить за себя, но чувство, что меня покупают, на время отступает в тень.
— Я принесу, — любезно предлагает свою помощь охранник.
Вернувшись к столику, сажусь за свое место и смотрю на Курта. Он больше не выглядит удивленным, сейчас он скорее сосредоточен и готов к действию, и даже былая усталость и явный недосып куда-то пропали.
— Курт, а что вы едите на завтрак? — спрашиваю из любопытства.
— Кашу, оладьи и сок, — перечисляет мужчина.
Ну вот! Мимо по всем пунктам.
— Всегда, всегда? — уточняю, не теряя надежды.
— Да, — кивает он.
М-да, Яблокова. Это провал!
— И что всегда только каша, оладья и сок? — допытываюсь я. — Ну, нет, скажем, желания съесть тосты, или фрукты, или еще чего-нибудь?
Курт в задумчивости крутит свой телефон.
— Это дань уважения памяти моей жены, — негромко говорит он. — Бет всегда готовила для меня завтрак. У нашей поварихи выходит не так вкусно, но я не жалуюсь.
Мне требуется пара минут, чтобы переварить только что сказанное им. Насколько помню из личного дела Курта, предоставленного УНЗД перед ужином, та самая Бет погибла при родах. И если его сыну пять лет, то…
— Вы на протяжении пяти лет каждое утро едите кашу, оладьи и сок, которые готовила вам жена?
Мужчина кивает.
Псих! Полный псих! Но вслух я такое, естественно, не говорю.
— Вау! — я потрясена до глубины души. — Наверное, вы очень сильно ее любили.
— Очень.
В одном простом слове Курт умудряется выразить так много. Здесь и печаль, и нежность… И хорошо знакомые мне нотки душевного одиночества.
Идея с завтраком уже не кажется удачной, но сдаваться так быстро не хочется.
— Курт, я заказала для вас завтрак, — тихо сознаюсь, заглядывая в глубину его глаз.
Он грустно улыбается.
— Эва, я не буду есть, — мягко, но непреклонно говорит лаэрд.
— Ладно, не ешьте! — фыркаю я, яростно расчесывая запястье левой руки.
Внутри плещется обида, да и чувство проигрыша не дает покоя, поэтому, когда охранник приносит поднос, просто молча двигаю к себе тарелку с блинами и приступаю к еде.
А ведь оладья и блины — это почти то же самое.
— Эва, о чем ты думаешь?
Вопрос застает врасплох настолько, что я говорю правду.
— О том, что у вас никогда не будет ни второй жены, ни постоянной любовницы, — сознаюсь я, растеряно глядя в окошко. — Ни одна женщина не сможет конкурировать с духом вашей умершей жены.
Мы молчим дальше. Тяжелая атмосфера за столиком мешает наслаждаться вкусом моих любимых блинов с медом, и даже сладкий кофе отдает горечью.
К зудящему запястью руки присоединяется шея, а затем и сгиб локтя.
— Эва, что с тобой? — спрашивает мужчина, наблюдая за тем, как я яростно чешу ногтями шею за ухом.
— Аллергия, — покончив с шеей, хочу почесать заодно и запястье, но Курт перехватывает мою руку и поднимает рукав пиджака.
На светлой коже отчетливо видны красные пятна. Курт недоверчиво касается подушечками пальцев моего запястья и сжимает губы в тонкую линию.
А кое-кого предупреждали…
— Извини, — неожиданно говорит он. — Тебе нужно принять что-то против аллергии.
Мужчина встает, идет к соседнему столику, где завтракают охранник и водитель, быстро что-то говорит и возвращается назад.
Краем глаза наблюдаю за тем, как водитель, подхватив свою куртку, торопливо покидает кафе и удаляется в сторону припаркованной машины.
Лаэрд садится на стул и устало растирает лицо ладонями.
Он же ведь не спал всю ночь, да и ел наверняка вечность назад.
— Курт, а давайте компромисс? — неожиданно предлагаю я, на этот раз расчесывая правое бедро, прямо через джинсы. — Вы выпьете чай и съедите блинчик, а я, так уж и быть, встречусь с Авроркой. По рукам?
Лаэрд в задумчивости смотрит на меня, так, будто я предложила ему многомиллионный контракт.
— Блинчик — это же ведь почти оладушек, — привожу я «великий» довод. — Можно даже сказать, что оладушек — это располневший блинчик. И потом, вы же пили чай в самолете.
Курт еще раз смотрит на меня и с неохотой кивает, из чего я делаю вывод — мой разговор с Авророй почему-то крайне важен для него.
Вернувшийся с пакетиком из ближайшей аптеки водитель с удивлением видит, как Курт с сосредоточенным выражением на лице ест блинчик, запивая его уже немного остывшим зеленым чаем.