Демонолог. Книга 2. Школа смерти
Шрифт:
– Разве они остались? – подала голос скромного вида русоволосая девушка с передней парты. Высокая, с благородным лицом и пронзительно-голубыми глазами. Прямо, эльфийка. – Призыватели?
– Это запрещенный класс, – ответил Шуйский, – но вы должны понимать, что одаренные с навыками призывателей время от времени объявляются в нашем мире. Их выслеживают демонологи.
Красноречивый взгляд в мою сторону.
Так.
Интересно, сколько людей в школе имеют представление о моей «крыше»? Шуйскому положено – его клан недавно хлебнул беды из-за меня. Но ведь и Горины в теме…
–
Началось зачитывание фамилий по списку. Лицеисты по очереди откликались, а я запоминал тех, с кем мне предстоит учиться ближайшие годы. Эльфийка-скромняшка с тихим голоском оказалась Марией Микуцкой, что мне ровным счетом ничего не сказало. Узкоглазый паренек, смахивающий на азиата, был вовсе не китайцем или корейцем, а самым настоящим Мирасом Назарбаевым, выходцем из Средней Азии. Насколько я понял, те земли сейчас отошли к Пандему, но часть одаренных до Великого Раздела успела перебраться в ЕМ. Рыжая красотка – Любовь Белкина. Кучеряшка с передней парты – Валентина Извольская. Были среди нас Шереметьевы, Оболенские и Ладыгины. В общем, полный набор знатных мажоров, смотрящих на меня, как на грязь.
– Вот как это будет, – поведал Валентин Игнатьевич. – Я называю ученика и его направление развития, даю на выбор несколько факультативов. Один обязательный, два по желанию. Выбираете – тут же вносим вашу фамилию в соответствующий раздел сайта. Ваше учебное расписание обновится автоматически. За посещение каждого факультатива еженедельно начисляется по десять очков рейтинга. Поехали.
Снежана Аладьина, как выяснилось, прокачивала ледяную магию. Ей предложили стихийную физику, построение щитов, ударные усиления и модификации холодного оружия. Физику Снежана отклонила, остальное вписала в свой график.
Первые минуты я следил за обсуждением – было интересно, кто на чем практикуется. Подавляющее большинство моих одноклассников владели стихийными техниками – огонь, вода, земля, воздух. Двое специализировались на электричестве, кто-то ушел в сторону льда. Назарбаев развивал боевые искусства с мышечным ускорением. Встречались и совершенно экзотические для меня эмпаты, трансформаторы, психокинетики. У некоторых учеников факультативы пересекались, другим подбирали родственные дисциплины.
Вскоре добрались до меня.
– Илья Невзоров, демонолог, – задумчиво проговорил Шуйский. В классе установилась гробовая тишина. Я был чуть ли не единственным демонологом в лицее. – Редкое направление. У нас тут целый консилиум собрался, если честно.
– Какие варианты? – перебил я.
– Никаких, – честно признался замдиректора. – Ты принадлежишь конклаву Неома, у тебя есть куратор. Всё обучение проводится в… полевых условиях. Ты в ранге наблюдателя?
– Ритуалист, – нехотя признал я.
Вот тут все зашевелились и начали переглядываться.
Многие понимали, что ритуалист имеет реальный боевой опыт – изгоняет и развеивает демонов, умеет себя защищать от разноплановых воздействий. Простолюдины редко поднимаются до ритуалиста в столь юном возрасте. Я же не потомственный демонолог.
– Думаю, тебе следует ограничиться базовым курсом, – сказал Шуйский.
Следовало ожидать чего-то подобного.
Мы оба понимаем, что к Шуйским после всего случившегося я не примкну. Значит, мое развитие – это моя проблема. Фишка в том, что я имею собственное мнение по данному вопросу.
– Мне положен обязательный факультатив.
Левая бровь администратора изогнулась.
Валентин Игнатьевич не привык к возражениям.
– Меня интересует стихийная физика, – заявил я. – Кроме того, у меня возникло острое желание изучить модификации холодного оружия и боевой телекинез. Запишите меня на эти факультативы, пожалуйста.
Драматическая пауза.
Никто из моих однаклассников не дорубает, зачем демонологу столь необычные дисциплины. А вот Шуйский дорубает. И мой выбор ему не по душе. Прикол в том, что я имею полное право требовать дополнительные занятия. На моей стороне – Кодекс Просвещения.
– Как скажешь, – вздохнул Валентин Игнатьевич. – Выбор окончательный?
– Да.
– Записываю.
Когда назвали следующего ученика, я влез через планшет на лицейский сайт и проверил действия учителя. Моя фамилия появилась в списках нужных факультативов. Новые дисциплины добавились к учебному графику. Тридцать очков рейтинга приплюсовались к школьной карме. Я поднялся в таблице над лицеистами с нулем. И над неудачником по имени Ираклий.
После распределения начался большой перерыв.
Мы с Климом двинулись на первый этаж, в школьную столовую.
– Ты в ударе, – восхитился мой новый приятель. – На кой тебе сдались эти факи?
– Надо, – отрезал я. – А зачем тебя классный задерживал?
– Обязанностями нагружал, – лицо Горина помрачнело. – Теперь я должен следить за вашими пропусками и отмечать отсутствующих в журнале. Чтобы не отвлекать учителей. И принимать меры по подтягиванию отстающих. И вести запись на турниры. Куча всего.
– Понятно.
Столовая обрушилась на мой неподготовленный разум многоголосым гомоном, смесью аппетитных запахов и длиннющей очередью на раздаче. Пространство было обширным, всюду располагались круглые столики и табуреты с кожаной обивкой. Я увидел пару холодильников с напитками и мороженым.
– Как тут расплачиваться? – спросил я у Клима.
– Еще не знаешь? – Клим взял поднос, я последовал его примеру. – Жетоны. Деньги на них может накидывать кто угодно. Ты поступил по квоте, это социальный жетон. Набирай бесплатно всего побольше. Государство оплатит.
– Здорово, – хмыкнул я.
И полез в сумку за конвертом. Надорвал пластик вдоль пунктирной линии, вытащил массивный кругляш. Честно говоря, ожидал чего-то другого. Илья Невзоров никогда не пользовался такими штуками. В обычных школах даже турникетов нет. Ничего общего с жетончиками в метро кругляш не имел. Размер – в половину ладони. Прорезь для цепочки. Материал – то ли керамика, то ли металл, природу которого я не могу определить. Гравировка с названием учреждения, моими личными данными и QR-кодом. По гурду протянулась непонятная клинопись – язык, с которым я прежде не сталкивался. Какая-то хитроумная степень защиты.