Демонология Древнего Китая
Шрифт:
Насмерть перепуганный Ян тоже выбрался из дома и последовал за незнакомцем. У гостиницы, стоявшей на входе в деревню, он обхватил его руками и закричал: "Хозяин, скорее сюда, я поймал колдуна!" Сбежались все соседи и, обнаружив в сумке незнакомца человеческий плод, забрызганный кровью, пришли в ярость и начали что есть силы бить его лопатами и мотыгами; но человек лишь громко смеялся — на теле его не было ни единой раны.
И только когда в него бросили навоз, он потерял способность двигаться. На следующее утро его доставили властям, которые допрашивали его под пыткой и вырвали признания: он сказал, что принадлежит к обществу Белого Лотоса и что у него много друзей. Выяснилось, что беременная женщина, чей труп нашли в Ханьсяне, тоже стала жертвой этого колдовства. После суда злодея медленно закололи ножами, а вора наградили пятьюдесятью лянами серебра» («Цзы бу юй», гл. 15).
Для того чтобы показать читателю, что китайцы действительно убеждены в возможности и реальности подобного колдовства, обратимся к современным императорским эдиктам, которые недвусмысленно подтверждают: цитированные выше законы отнюдь не являются мертвой буквой. В 1821 году один из цензоров подал трону доклад, в котором говорилось о шаньдунских злодеях, «вырезающих органы у мальчиков и девочек». Но еще красноречивее следующий указ, изданный через двадцать пять лет:
«В день цзисы шестого месяца двадцать шестого года под девизом правления Даогуан (6 августа 1846 года) император издал следующий указ государственному совету, который должен быть доставлен Цзи Ину, генерал-губернатору Гуандуна и Гуанси, На-эр Цзин-гэ, генерал-губернатору Чжили, Би Чану, генерал-губернатору Цзянсу и Цзянси, Юй Таю, генерал-губернатору Хугуана, Лю Юнь-кэ, генерал-губернатору Фуцзяни и Чжэцзяна, Чун Эню, генерал-губернатору Шаньдуна и У Вэнь-юну, губернатору Цзянси, относительно доклада цензора Су Сюэ-цзяня, до сведения которого дошло, что не страшащиеся закона злодеи заманивают мальчиков с помощью колдовства и что практика эта приняла значительный масштаб. Согласно его докладу, эти негодяи повсюду, от Чжэцзяна до Цзянсу, выставляют вдоль дороги сласти или продают их в кондитерских и фруктовых лавках, заменяя их под покровом ночи; дети, попробовавшие их, сразу же умирают, а затем злодеи забирают у них мозг, почки, сердце и печень. Некоторых из них схватили, доставили властям, сурово допрашивали и наказали, но это не испугало остальных; поскольку к разгадке не найдено ключа, зло распространяется по всем направлениям и постепенно принимает большие размеры…
Если положение дел действительно таково, как его описывает вышеназванный цензор, то зло, навлекаемое злодеями на страну, имеет серьезные последствия; поэтому Цзи Ину и другим упомянутым вельможам повелевается внимательно отнестись к тому, о чем говорится в докладе, назначить особых уполномоченных, которые бы провели строгое и тайное расследование для того, чтобы поймать преступников и получить от них достоверные сведения о людях, от коих исходит колдовство, и о том, какие мотивы ими движут; затем их следует покарать в соответствии с законом, дабы покончить с порочными практиками и спасти жизнь людей. Это дело чрезвычайной важности» («Эдикты Сюань-цзуна», гл. 87).
За приведенным выше эдиктом через двадцать четыре дня последовал еще один, в котором император, в связи в арестом в Пекине нескольких подозреваемых, настаивает на том, чтобы Ведомство наказаний с особой суровостью допросило их. В другом эдикте, датируемом тем же седьмым месяцем, сообщается о поданной цензором жалобе относительно непрекращающихся случаев отравления в уезде Сяошань в Чжэцзяне; за ним последовал арест нескольких буддийских священнослужителей, у которых обнаружили лечебную выпечку, оказавшуюся, однако, на поверку безвредной. Этот случай точно так же заставил императора призвать чиновников к большей бдительности. Наконец, четвертая резолюция, изданная в восьмом месяце в связи с рядом докладов, полученных из провинций, о том, что поимка подозреваемых в преступлениях не привела к искоренению зла, призывает высоких сановников соблюдать осторожность, благоразумие и секретность при проведении расследований.
Теперь мы можем представить, какой смертельной опасности подвергали себя врачи, выполняя хирургические операции и тем более ампутировавшие конечности. Против них, как хорошо известно, нередко выдвигались обвинения в воровстве глаз, других органов и даже в похищениях детей для колдовских целей. Они вынуждены были терпеть гонения, а порой становились жертвами обезумевшей толпы.
Колдовство с использованием человеческих душ вполне может выражаться и в искусном применении различных анимистических знаний. Приведем один пример. Как известно, могила, выбранная с учетом благоприятной естественной среды, фэншуй, дарит счастье и умиротворение душе покоящегося в ней человека и, как следствие, его родственникам, поскольку, если душа умершего довольна и удовлетворена, она защищает и благословляет живых. Подобные представления подготавливают почву для суеверия, что завистливый человек может разрушить такое счастливое положение дел и присвоить даруемую душой благость себе, похоронив в этой же могиле часть тела, а следовательно, и душу одного из членов своей семьи. Но, зная всю сложность китайской науки отыскания места для могилы погребения, понятно, что успешно осуществить такую хитрую уловку могут только знатоки геомантии; поэтому нет ничего удивительного в том, что знатоки эти постоянно пребывают под подозрением в колдовстве. Познавательная во многих отношениях книга Суй Юаня знакомит нас, среди всего прочего, и с подобным любопытным видом «могильного колдовства».
«Могила господина Ань-ши находится в Фуцзяни, на вершине горы. Даос по фамилии Цзи, решив извлечь выгоды из ее благоприятного фэншуй, сказал своей дочери, которая была очень больна и стояла на пороге смерти: "Ты рождена для меня, и болезнь твою вряд ли удастся излечить; я возьму часть твоего тела и с ее помощью обогащу всех нас. Уже давно я хотел присвоить фэншуй семьи Ли, но он не принесет нам никакого блага до тех пор, пока в могиле не будет похоронена кость моей дочери; ты все равно умрешь, пусть же те, кто переживет тебя, получат от этого выгоду". И еще прежде, чем она успела произнести хоть слово, он отрезал ей ножом палец, положил его в рог барана и тайком зарыл рядом с могилой Ли. С тех пор когда бы в семье Ли ни умирал ученый, кто-нибудь из клана даоса получал ученую степень, а если урожай с полей семьи Ли уменьшался на десять ху, то поля даоса давали на десять ху больше; это вызывало подозрения, но догадаться о причине происходящего никто не мог.
Как-то в период Цинмин жители деревни несли на проведение благодарственных жертвоприношений божествам статую Великого Императора Чжана. Когда роскошная процессия, с флагами впереди и позади, подошла к могиле Ли, статуя внезапно остановилась — и хотя ее несли несколько десятков человек, ее никак не удавалось сдвинуть с места. Тут один юноша вскричал: "Скорее обратно в храм!", и все несшие статую поторопились к храму, где юноша воссел на трон божества. "Я — дух Великого Императора, — молвил он. — С могилой Ли связано колдовство, идите, поймайте преступника и покарайте его". Одному из крестьян он приказал принести лопату, другому — взять мотыгу, третьему — веревки, и, когда все было готово, он воскликнул: "А теперь быстрее идите к могиле Ли!" Толпа повиновалась, и статуя неслась вперед быстро, словно ветер. По команде люди с лопатами и мотыгами раскопали землю подле могилы и нашли позолоченный бараний рог, в котором извивалась красная змея; на одной стороне рога были написаны имена всех членов клана вышеупомянутого даоса. Тогда юноша повелел людям с веревками идти к даосу и связать его, потому он закричал, что они должны вести его к властям; его допрашивали под пыткой, признали виновным и покарали по закону. С тех пор семья Ли вновь процветала и особенно ревностно поклонялась Великому Императору» («Цзы бу юй», гл. 10).
Раз колдуны, как, впрочем, и все китайцы, убеждены в том, что кости умершего наполнены субстанцией души, едва ли можно удивляться тому, что в своих черных практиках они используют человеческие черепа; ведь считается, что голова вбирает в себя особенно много жизненной субстанции души. "В Ханчжоу жил Чэнь И-куй, который хорошо владел "методом перемещения пяти призраков". Как-то в его доме остановился его друг, принадлежавший к семье Сунь; в полночь он вдруг увидел, как из-под его кровати выскочил седовласый старик. Встав перед ним на колени, старик заговорил: "Покорнейше прошу вас повлиять на господина Чэня, чтобы он вернул мне мой череп так, чтобы тело мое вновь стало цельным". Сунь испугался и немедленно вскочил; взяв лампу, он посветил под кроватью и увидел там голову старика. Сунь понял, что Чэнь, занимаясь изгнанием и призыванием призраков, брал освященные небом души из сгнивших гробов; души приходили к нему, так как он применял амулеты и заклинания. Первое, что сделал Сунь, — это начал упрекать своего друга; Чэнь принялся было все отрицать, но Сунь заставил его замолчать, достав из-под кровати череп и показав ему. Потом они вернули череп туда, откуда он был взят; вскоре, однако, Чэня начали одолевать призраки, все его тело покрылось фиолетовыми волдырями, и он умер» («Цзы бу юй», гл. 18).
Кости мертвецов прекрасно подходят для колдовского искусства. Архидиакон Грей сообщает, что в уезде Суньдэ, а также в Сычжушань, части уезда Наньхай, что в Гуандуне, есть женщины, которых зовут мифугу, «использующими волшебные амулеты»; они заявляют, что при помощи заклинаний и прочих чудодейственных средств могут умертвить кого угодно. К ним ходят за советом замужние женщины, желающие из-за плохого обращения либо по каким другим причинам тайно убить своих мужей. Колдуньи собирают на кладбищах кости детей, а потом призывают в свои жилища их души. Кости они перетирают в порошок, а потом продают. Жена, которая хочет избавиться от мужа, должна каждый день подмешивать его в чай, вино или какой-нибудь другой напиток. Одновременно колдунья каждый день взывает к духу ребенка, из костей которого приготовлен порошок, умертвить объект женской ненависти. Иногда, в дополнение к ужасной ежедневной «порции», часть кости ребенка тайно кладут мужу под кровать. Конечно, предпринимались попытки, и, мы полагаем, небезуспешные, покончить с ведьмами. Некоторые из них были вызваны в общественный зал в Канси, что в Сычжушань, для того, чтобы ответить перед собравшимися чиновниками на выдвинутые против них их соседями обвинения. Их признали виновными и отравили. Еще в 1865 году так были казнены несколько женщин.
Иногда отнятие у человека жизни или души для последующего использования в колдовских целях обозначается в книгах термином тяо шэн, «вытягивать, вытаскивать жизнь». По-видимому, между «вытаскиванием жизни» и «лишением жизни» есть какое-то различие; возможно, имеется в виду «вытягивание души» без одновременного отнятия жизненно важных органов. Как утверждает один автор, живший в двенадцатом столетии, тяо шэн можно совершить, вселив в тело жертвы душу животного и таким образом убив ее; подобный метод чем-то сродни колдовству гу. «В Гуанси, — утверждает автор, — человека убивают, вытаскивая из него жизнь; гостя потчуют рыбой, а между тем, сидя напротив, начинают колдовать, склоняя рыбу действовать по угодной воле; рыба оживает в животе и вызывает смерть. Говорят, что потом умершего тайно используют в такой семье в качестве раба.