Демоны Антарктоса
Шрифт:
Меррилл выхватил карту у Райта и принялся ее изучать. Он моментально нашел участок, который знал досконально, — там, где Африка ближе всего подходила к седьмому континенту. Береговые линии полностью совпадали. Значит, он держал в руках подробную карту Антарктиды, ее внутренних и прибрежных районов, и этому бесценному документу было более двенадцати тысяч лет — считалось, что оригинальные источники относятся еще к дошумерской эпохе, когда появились письменность и мореходное искусство.
— Я сделаю все, что вы хотите, — сказал Меррилл. — Но у меня одно условие.
— Какое?
— Я хочу прогуляться с дочерью.
— А я не уверен, что это хорошая идея. — Райт кивнул на Уитни, которая, поджав губы, смотрела в землю. — Мне кажется… вы ее огорчили.
— Очень сильно, — сказал Меррилл. — И именно по этой причине нам нужно уладить все сейчас. Вы же не хотите, чтобы мы остановились посреди гонки, чтобы начать выяснять отношения?
Райт повертел шеей, чувствуя, как хрустят позвонки.
— Сколько времени вам нужно?
— Два часа.
— Два… — По выражению лица Меррилла капитан понял, что тот не намерен отступать. — Два, и не больше. Если вы не вернетесь вовремя, мы притащим вас обоих силой.
— Что же, это честно, — заявил доктор Кларк, который уже собрался встать, но передумал. — Капитан Райт, скажите, а почему вместе с Мирабель не прилетел Сэм?
— Кто? — удивленно спросил Райт.
— Сэмюэль Уитни. Муж Миры.
Капитан испытующе глянул на доктора, а затем на его лицо набежала тень.
— О нет. — У Меррилла к горлу подкатил ком. Он догадался.
— Она овдовела около года назад, доктор Кларк. Вы не знали?
Меррилл встал и молча скрылся в тени джунглей.
Через десять минут он вернулся в лагерь. Его глаза покраснели, щеки были влажными. «Какой же я проклятый дурак!» — думал доктор. Он оставил Миру одну. Все это время он охотился за древними реликвиями, а его дочь, которую он любил больше всего на свете, страдала. Он бросил ее, предоставив в одиночку справляться с самыми тяжелыми переживаниями в жизни. Он знал, что значит потерять свою половинку и как такая утрата меняет человека. Как она может его раздавить.
Меррилл пнул ногой стоявший около него ящик, потом поднял голову и увидел небо сквозь прорехи в листве, образовавшиеся из-за его ловушек.
— Господи, что же я наделал!
— Папа? — услышал он, словно издалека. — Папа, ты здесь?
— Здесь, — ответил Меррилл, и его голос сорвался.
Мирабель подошла ближе и, увидев его слезы, не могла сдержать свои. Он потянулся к ней, обнял и прижал к себе, всхлипывая, точно ребенок.
— Мне так жаль, малышка. Так жаль.
— Его больше нет, папа. Сэм погиб. — Уитни выпустила на свободу боль, которая надрывала ее душу целый год, и задохнулась от плача. — Его застрелили. Мы… мы поздно возвращались домой… на нас напали грабители… — Рыдания мешали ей говорить.
Меррилл еще сильнее прижал ее к себе. Он не мог найти подходящих слов, не умел утешать. За прошедшие десять лет он так и не сумел смириться с собственной потерей. Доктор гладил дочь по спине, тихонько покачивая, как ребенка, чувствуя, как его рубашка становится мокрой от ее слез, а потом сказал единственное, что пришло ему в голову:
— Я тебя люблю.
Меррилл чуть-чуть отодвинулся, заглянул дочери в лицо, и у него перехватило горло. Ее карие глаза, кофейного цвета кожа и светлые волосы разбудили в его сердце воспоминания об Эйми. Она была археологом из Южной Африки, изучала культуру древних племен. Они познакомились на симпозиуме, подружились, а вскоре у них начался роман. Мира родилась через два года. И вот их дочь стоит перед ним, такая взрослая, что успела выйти замуж и овдоветь.
Слабо улыбнувшись, Уитни сказала:
— Я тоже тебя люблю.
Меррилл расплылся в улыбке и снова обнял ее. Потом отодвинулся и сказал:
— Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.
Она вытерла нос.
— Я тоже.
— Мне так жаль, — проговорил Меррилл, затем откашлялся и добавил: — Это было ужасно? Ну… катастрофа? Что осталось от Портсмута?
— Ничего. Он перестал существовать.
— О… и скольким людям удалось спастись?
— Насколько мне известно, одному.
Глаза Меррилла широко раскрылись.
— О господи! Ты единственная?
— Как и ты, — кивнув, ответила Мирабель.
— В каком смысле?
— Ты единственный, кто остался здесь в живых.
— В регионе? Станция Мак-Мёрдо разрушена?
— Ты единственный, кто выжил на всем континенте.
Меррилл покачал головой, но, похоже, нашел объяснение случившемуся:
— Он за нами присматривает.
— Я сейчас не в том настроении, чтобы рассуждать о Боге, — сказала Мира.
Меррилла ее слова нисколько не удивили; у него тоже было не то настроение, чтобы говорить о Боге. Его занимало совсем другое. Нечто такое, что могла оценить только его дочь, а не тупицы военные, прилетевшие вместе с ней.
— Хорошо, — кротко произнес он, лишив ее возможности обороняться, и взглянул на часы. — У нас осталось час и сорок пять минут. Времени достаточно, но придется поторопиться.
Меррилл взял Мирабель за руку и повел в противоположную сторону лагеря, к тропинке, которая исчезала в тенистых джунглях.