Демоны Грааля
Шрифт:
— Она их сестра?! — поразилась Рханда. — Красивая девушка.
Гретхен ревниво напряглась:
— Ты знаком с ней?
— Нет, только слышал…
Все как будто сходилось: сразу три отпрыска Оберона собрались в одном Отражении. Вдобавок разговоры о войне…
Передав просьбу Девлина не уходить, не поговорив с ним, вампиресса вернулась в аудиторию. Герцог невидящим взглядом смотрел в сгущавшиеся за окном сумерки, и Гретхен осторожно поинтересовалась:
— Что тебя тревожит, Фау?
— Я обеспокоен, — признался он. — Интуиция редко меня подводила, и вот теперь я предчувствую новую войну. Страшную
Гретхен произнесла с отчаянием в голосе:
— Неужели опять будут огонь и смерть, о которых интересно лишь в книжках читать? — Ее губы дрожали. — Сколько можно? Неужели мы не увидим спокойной жизни?
— Для меня это стало привычным делом, — вздохнул Фауст. — Так обычно и бывает — послевоенное время без паузы превращается в предвоенное. Снова тяжко переваливаются на марше тяжелые, как терпение, танки. Снова скрипят портупейные ремни, снова лоснится на ладонях оружейная смазка. Наши отцы снова звенят орденами над тусклым сиянием рюмок… А потом начинается мясорубка, в бездне которой утонут крики, жизни, надежды, металл и очаровательные грибочки точечных попаданий. Все растает, как сумрак в мгновеннном дожде. Может, никто и не узнает, что случилось с нами, а письма, песни и сводки расскажут далеко не обо всем и не обо всех.
— Это ужасно…
— Не очень, — равнодушно возразил Фауст. — В первый раз за многие века намечается война, выгодная Нирване. Грех не воспользоваться таким подарком Судьбы.
Все-таки, даже сделав шаг к превращению в Повелительницу Теней, она оставалась провинциальной учительницей алхимии. Надо было многому научить глупенькую девочку из периферийного Отражения, чтобы подготовить к непростой жизни члена царской семьи. Гретхен предстояло проникнуться пониманием, что впереди у нее долгая-предолгая жизнь и что ей отныне подчинены могучие силы, коими надлежит распоряжаться решительно, но по возможности разумно. Иначе эти силы и саму Повелительницу раздавят, и еще много бед натворят…
А сейчас герцог не мог решить, сохранять ли инкогнито, открыться ли амберитам. Он не исключал, что Рханда может проболтаться, и тогда здешние заговорщики наверняка обидятся. Каковы будут последствия для сторон? «Будем играть в открытую», — решил Фауст. Инициатива уходила из его рук, издавая неприятный скрип.
Сборище интеллектуалов разбрелось. Последним покинул аудиторию Девлин — сын Оберона и жрицы Единорога из какой-то занюханной Тени. Фауст припомнил сплетни, будто юная послушница специально сделала пластическую операцию, поразив любвеобильного короля сходством с покойной первой женой, матерью Бенедикта и Озрика… Девлин действительно был похож на Бена, укороченного на голову.
Сопровождаемый Рхандой, Девлин подошел к гостям Беохока и, протягивая руку, представился:
— Девлин, принц Амбера.
— Файлуре, вампир и колдун, — сказал Сын Вампира, ответив на рукопожатие. — Из Трансильвании.
Лицо Девлина по-прежнему выражало многовековую скуку, и он безразлично буркнул:
— Простите, любезный, но я никогда не слышал о таком Отражении. Рханда говорит, что вы владеете Искусством и не слишком любите Хаос.
— Я и Амбер не слишком люблю…
Девушки дружно хихикнули. Девлин криво улыбнулся и предложил заглянуть к декану для важной беседы.
— А
Гретхен опасливо покосилась на Рханду, но у той сейчас были самые обыкновенные зубы, без характерно удлиненных клыков.
— О крови речь не идет, — успокоил подружку Фауст.
— Не люблю я эти лимфоциты, — неожиданно призналась вампиресса. — «Кровавая Мэри» гораздо приятнее. Вкусненькая такая.
У дримландки вырвалось:
— А у нас на вечеринках мешали сок манго со спиртом.
Рханду передернуло, и она пробормотала:
— Жуткое питье. Словно сперму из стакана глушишь.
Девицы ушли, оживленно обсуждая сравнительнные достоинства крепких коктейлей, а мужчины воспользовались эскалатором. Лифты в этом технологическом отстойнике были не популярны.
Фердинанд, он же Фернандо, оказался крупным дяденькой с серебристыми висками. Для него Трансильвания тоже была пустым звуком — очередное Отражение где-то во внешнем поясе реальностей.
— Мы встречались? — осведомился принц-заговорщик, приглядываясь к гостю. — Берлин двадцать первого?
— Скорей уж Мюнхен двадцать третьего, — уточнил нирванец. — Какая-нибудь пивная в центре.
— Вероятно, — согласился Фердинанд. — А может, попозже, на Западном фронте?
Понятие «западный фронт», принятое в вермахте, несколько отличалось по смыслу от того, к которому привык Фауст. Его недолгая карьера армейского хирурга протекала на Юго-Западном фронте.
— Вряд ли, — дипломатично сказал он. — Украина, Румыния?
— Нет, — Фердинанд покачал головой. — Значит, все-таки Мюнхен. Впрочем, неважно. Нет смысла вспоминать неудачников. Вы догадываетесь, для чего я вас позвал?
— Воевать собрались, однако, — понимающе подмигнул герцог.
Декан кивнул с важным видом и осведомился, готов ли Фауст участвовать в войне и навербовать некоторое число колдунов из своих мест. Скорчив хитрую гримасу, герцог принялся торговаться, как местечковый барыга, пытающийся продать дохлую лошадь эскадрону голодных гусар. Дважды амберский бастард терял терпение, однако нирванец понемногу сбивал цену за свои услуги, красочно рекламируя способности и ратную удаль периферийных чародеев. Когда он продемонстрировал несколько простеньких, но шумных заклинаний, Фердинанд капитулировал, согласившись отдать Фаусту какое-нибудь не слишком населенное Отражение из числа тех, которые будут захвачены в ходе победоносной кампании. Они чуть было не ударили по рукам, но тут герцог, словно спохватившись, воскликнул:
— Погоди, уважаемый. Ты еще не рассказал о своих стратегических замыслах.
— Что еще ты хочешь узнать? — заскрипев зубами, осведомился взбешенный Фердинанд.
Фауст повторил знаменитый вопрос дедушки Гамлета:
— На весь ли Амбер вы идете, господа, иль только на какую из окраин?
В незапамятную эпоху Гамлет сумел выведать у Пифрода многие планы Хаоса, благодаря чему Амбер отбросил полчища Суэйвилла. Разумеется, самому Гамлету эта бескорыстная услуга стоила жизни по причине общеизвестной неблагодарности амберитов. Фауст не строил иллюзий, поскольку был уверен: Фердинанд не намерен выполнять обещаний, то есть торговался принц исключительно для видимости. Впрочем, и сам нирванец вовсе не собирался помогать заговорщикам.