Демоны крови

Посняков Андрей

— Ну, так я побегу… Как доберусь, выпью крикну — услышите.

Крик выпи раздался из камышей минут через десять — Пруток плавал быстро, да и что там было плыть? Главное, чтобы незаметно…

Снова грянул выстрел. Стреляли явно не из пистолета — карабин. Охрана? Да, выходит, кто-то остался в живых, уж теперь бед наделает. Хорошо еще, если один, а если — двое, трое… Сейчас пробьются на пирс, к пулемету. Черт! Пулемет в чужих руках — это плохо… Значит, надо самому бежать, немедленно бежать,

успеть. Миша выскочил из травы… Бабах!!!

— А ну, руки!

А голос-то — женский!

— Хенде хох, кому сказала?!

Ратников медленно исполнил требование.

— Теперь брось браунинг. Подальше, вон в те кусты.

Ишь ты — браунинг усмотрела. Видать — матерая, кое чему учена. Охранница, мать ити!

— Шагай теперь! Вон к той сосне! И не вздумай дернуться — стреляю я метко.

Пожав плечами, Михаил не торопясь пошел в указанную сторону, стараясь немножко скривить путь через стернину, так, чтоб удобнее было целиться укрывшемуся в камышах Прутку. Вот, еще шагов с десяток…

— Маша, не стреляй, это пленник!

Маша?

— Гляди, важный какой! Обменяем на лодку.

— На водку лучше обменяйте! — обернувшись, посоветовал Михаил. — Есть что отметить, а как же!

— А ну…

— Господи… Любый!!!

Выскочив из-за сосны, с луком в руках, к Ратникову бежала Маша. В смешном больничном халате, подпоясанном затрапезненьким кушаком, босая, растрепанная…

— Маша!!! — радостно закричал Ратников. — Маша…

И расставил руки, обнять. И увидел рядом — серьезную белобрысую девчонку с карабином в руках, прыгнул к ней, сбивая всем телом в с ног:

— Ложись! Ложись, дура!

И повалились в траву оба… И просвистела пущенная из камышей стрела.

Ратников тут же вскочил, встречая несколько опешившую супружницу, обернулся к озеру, махнул рукой:

— Не стреляй Пруто-ок! Не надо-о-о-о!

— Миша… Любый… — Маша с жаром целовала мужа. — А я ведь твою весточку получила… Колька перестуком передал… А бежать мы с Верой давно готовились, у нее пилка была — мы решетку пилили… А как от тебя весточка пришла, решились… и тут — как раз такая оказия, переполох. Мы и…

— Парней в сарае вы освободили?

— Мы… А на кольчужников думали — мало ли — Кнута людишки? То есть я так подумала… Но осторожничала — помнила, что ты где-то здесь, рядом! Бусы-то мои на дубу видал?

— Видал, видал…

— А то что я здесь… По Темкиным словам догадался?

— По Темкиным…

Ратников покривил душой — не хотелось огорчать Машу.

— Эй, голубки! — наконец, в беседу вмешалась Вера. — Может, в другом месте пообщаетесь? Тут слишком опасно.

— Да не опасно, — обернувшись, подмигнул Михаил. — Здесь кругом мои люди. А враги — докторишки и прочая сволочь — в мызе заперты.

—

В расход бы их всех! — Вера прищурила глаза с неожиданной злостью. — У меня б рука не дрогнула! Буржуи чертовы… фашисты… еще и людей режут!

— Вера, вы вообще, откуда?

— Я то? — карие глаза девушки вновь вспыхнули подозрением. — Маша, этому человеку можно верить?

— Это муж мой. За мною явился — я ж тебе говорила.

— Ну, если так… Тогда давайте знакомиться! — закинув за спину карабин, Вера протянула руку. — Эале, Вера Эйновна. Круглая, можно сказать, сирота. Раньше мы на Сааремаа жили… я слишком маленькая была, не помню. Отец был рыбак, коммунист, его убили в феврале девятнадцатого. Расстреляли. Мама потом рассказывала. Она со мной в Тарту бежала, к тетке… а три года назад умерла — чахотка… Ого! — Вера оглянулась на быстро подходивших воинов во главе с Олексой.

— Меня Миша зовут — Михаил Сергеевич, — коротко представился Ратников. — Машенька, ты вон того паренька узнаешь?

— Которого?

— А вон, в кольчуге.

— Так они все в кольчугах… Ой! Никак, Олекса! Олекса!!! — девушка обрадовалась и замахала рукою. — Олекса-а-а-а!!!

Юный атаман тоже помахал в ответ, улыбнулся. Что-то сказал воинам. Те поотстали, встали невдалеке.

— Я вот не пойму только, почему они ряженые? — негромко спросила Вера. — Какой-нибудь карнавал или исторический клуб?

— Ну… типа того, — улыбнувшись, Ратников хлопнул по плечу подошедшего Олексу. — Ну все, друже! Пора приступать к грабежу! Так сказать — экспроприировать экспроприированное!

— Ого! — толкнув Машу в бок, Вера посмотрела на Михаила с нескрываем уважением. — А муж-то твой… как в «Капитале» Маркса шпарит! Он тоже, что ль, коммунист?

— Вера, — молодой человек повернулся к девушке и улыбнулся. — Вы куда намерены выбираться? В Тарту?

— Ну куда ж еще-то? Там у меня дом, тетка… она так-то хорошая… только обуржуазившаяся, — Вера неожиданно улыбнулась. — Раньше все меня шпыняла — мол, не девичьим делом занялась. Я ж в мастерскую пошла, автомобильную… у меня там… ну, жених, так, наверное, сказать можно. Яан зовут, Яан Мяте, может, слышали?

— Нет. Мы и в Тарту-то были только проездом.

— А-а-а, тогда понятно. Яан неплохой парень, я его буржуем зову, хотя работает он — дай бог каждому. С утра до ночи пашет — ну, и я на подхвате.

— Значит, в Тарту, — Михаил улыбнулся. — На мызе лодки хоть есть?

— Да паром по пятницам ходит. Выберемся, не беспокойтесь. Вы-то куда?

— А мы, Вера, далеко, в… в Южную Америку, в Буэнос-Айрес!

— Господи! Эмигранты! Я почему-то так и подумала… говор у Маши чудной. Буэнос-Айрес! Вот даль-то! Так вам сперва в Таллин надо.