Демоны острова Пасхи
Шрифт:
Помня наставления Мауны, Капуна низко поклонился Араваку, – и теперь уже пришел черед удивиться старому воину, приведшему молодого человека; Аравак, однако, и глазом не повел, восприняв поклон Капуны как должное.
– Кто ты? – спросил вождь.
– Мое имя Капуна. Я только что избран старостой деревни, – той, что находится у опушки Большего Леса, между двумя реками, впадающими в океан. Я пришел представиться тебе, великий вождь, и сказать, что я готов… что мы все готовы слушаться твоих приказаний, и ни в чем не отступим от них, – почтительно ответил Капуна, не поднимая взора на Аравака.
– Старостой? Тебя избрали старостой? Но ты еще так молод, – услышал Капуна голос вождя. – Впрочем, твои слова и твое поведение достойны зрелого и мудрого человека. Видимо, жители твоей деревни знали, кого выбирать. Бывает, что боги даруют мудрость юноше и отнимают ее у старика. Мы знаем примеры этого, – произнес Аравак с едва заметной усмешкой. – Скажи мне, Капуна, много ли молодых людей из вашей деревни стали моими воинами?
Капуна испугался этого вопроса, но в тот же миг вспомнил Мауну, и ответ нашелся сам собой:
– Нет, великий вождь, наши люди еще не пришли к тебе. Не подумай, что мы не поддерживаем тебя: мы полностью на твоей стороне. Однако мои односельчане опасаются твоего гнева, великий вождь.
– Моего гнева? – переспросил Аравак. – Но за что мне гневаться на вас?
– Ну как же… Ведь этот преступник… Кане… родился и вырос у нас. И зачем боги допустили такое? – вскричал Капуна.
Взгляд Аравак сделался тяжелым, и Капуна почувствовал это даже сквозь опущенные веки.
– Кане – из вашей деревни? Я и забыл. Деревня у опушки Большего Леса: он родом оттуда… И как же вы относлесь к тому, что сделал ваш односельчанин?
– Мы проклинаем Кане и молимся богам, чтобы они покарали его, – твердо проговорил Капуна, снова вспомнив свою жену, и прибавил: – Мы возмущены поступком Кане, этот поступок ужасен. Так думают все жители нашей деревни, и я, выполняя их волю, осудил сына рыбака на вечное изгнание из родных мест.
– Славно сказано. А теперь подними глаза.
Капуна с замиранием сердца выполнил приказ вождя. Взгляд Аравака был непереносим; Капуна обмер и почти перестал дышать, но глаз все-таки не отвел.
Губы Аравака дрогнули в усмешке.
– Твои слова идут от души. Нет, жители твоей деревни не ошиблись, избрав тебя старостой. Передай им, пусть не боятся моего гнева. Если вы враги Кане и враги его друзей, значит, вы мои друзья. Я не буду мстить вашей деревне за то, что она вырастила этого преступника.
– О, великий вождь! Твоя милость безгранична! – с неподдельным чувством воскликнул Капуна. – Бери нас, распоряжайся нами, – мы все твои!
– Хорошо сказано, – повторил Аравак, подошел к Капуне и потрепал его по щеке.
– Такие люди, как ты, юноша, будут достойными жителями нашего острова при новых порядках, которые мы установим, разбив наших врагов… Тлалок! Эй, Тлалок, подойди сюда! – затем позвал он. – Вот это – Капуна, староста деревни у опушки Большого Леса.
– Из деревни, откуда родом Кане, сын рыбака, наш главный враг? – Тлалок злобно взглянул на Капуну.
– А, ты помнишь, откуда родом Кане? – удивился Аравак.
– Я все помню, – ответил Тлалок, продолжая зло смотреть на односельчанина ненавистного ему Кане.
– Тогда запомни и его, Капуну, – сказал Аравак. – Он на нашей стороне. Он и жители его деревни осудили сына рыбака и приговорили к изгнанию. Отныне Капуна – наш друг и помощник. И не важно, что он еще так молод, это даже хорошо: пройдет время, вождем станешь ты, Тлалок, и тебе нужны будут верные люди. Один из них стоит перед тобой… Капуна, ты ведь будешь так же слушаться приказаний моего сына, как моих?
– Клянусь! – с восторгом вскричал Капуна. – Я и все жители моей деревни принадлежим теперь тебе, Аравак, великий вождь, – и тебе, Тлалок, сын великого вождя и великий вождь в будущем.
– Вот видишь, – сказал Аравак сыну. – Люди готовы служить нам; сколько их пришло, сколько еще придет… И если даже родная деревня Кане восстала против него, – значит, мы обязательно победим! Каждый получит от нас по заслугам: мы покараем врагов и наградим друзей… И ты, Капуна, можешь рассчитывать на награду, – прибавил вождь. – Ты совершил мужественный и смелый поступок, осудив Кане. Мы не забудем тебя.
– Мы не забудем тебя, Капуна, – вслед за отцом повторил Тлалок.
А в ущелье, где жили Кане и Парэ, по-прежнему царила мирная, счастливая любовь. Она не проходила, не становилась меньше, – она укреплялась день за днем. Кане не мог уже понять, почему он сразу, как только увидел Парэ, не взял ее в жены и не увел с собой; Парэ не могла понять, почему она не пошла с ним в тот же день, когда увидела и полюбила его. Все препятствия, которые были на их пути, выглядели теперь для Кане и Парэ не просто незначительными и несущественными, – они казались счастливой паре просто смешными.
Парэ особенно забавным казалось предположение, что их с Кане любовь вызвана демонами: со смехом вспоминала Парэ свое испытание и то, чем оно закончилось. Ее отец был неправ, назначив это испытание, – и она была уверена, что он и сам понял это. Люди острова тоже, без сомнения, поняли, что любовь посвятившей себя богам девы к сыну рыбака не была демонической: разве могли великие боги отдать деву, посвятившую себя богам, во власть демонов?… Странно, однако, что к Парэ и Кане никто не приходил, – остров был не так велик, чтобы на нем нельзя было отыскать место, где нашли прибежище влюбленные, – но подумав, Парэ решила, что люди попросту стыдятся своих былых нехороших мыслей и поэтому не приходят сюда…