Демоны в Ватикане
Шрифт:
– А нас туфлю целовать не заставляли… – вполголоса пробормотал я.
– Это устаревший обычай, патрон, – ответил Рабан. – Ее уже давно никто не целует, кроме гоблинов.
– А почему только их заставляют?
– Никто их не заставляет. Просто гоблины от природы подобострастные. Унизиться перед начальником для них только в радость.
Папа Леон Второй и в самом деле выглядит не особо довольным таким приветствием. Кому понравится, когда твою обувь муслякают гоблинские губешки? Папские туфли, вон, жемчугом обшиты – еще сопрут втихаря шарик-другой…
– Ваше Святейшество! –
– Как тебя зовут, милейший? – внимательно посмотрел на него папа.
– С вашего всемилостивейшего позволения я Шекил! Шекил из клана Костедробителей! Состою на службе у народа трегонтов, исполняя обязанности переводчика!
– Мы слышали об этом необычном народе… – задумчиво кивнул папа. – Однако слухи, что доходили до нас, поневоле заставляли усомниться в их достоверности. Они и в самом деле принадлежат царству растений?
– О да, Ваше Святейшество! В их жилах нет ни крови, ни желчи, ни иной телесной жидкости – лишь зеленый сок, подобный тому, что выжимается из сочных трав!
– И никто из них не знает нашего языка?
– О нет, Ваше Святейшество! Знают! И знают многие! Трегонты – народ, постигший многие учености, и познать язык людей для них – сущая безделица! Ничуть не солгу, если скажу, что все из присутствующих здесь прекрасно поняли все, что было здесь сказано!
– В таком случае зачем же им нужен ты?
– О… – озадаченно поджал губы Шекил. – Ваше Святейшество, это довольно сложно объяснить…
– Но ты все же попытайся. Мы постараемся понять.
– Как вам будет угодно, Ваше Святейшество. Затруднение состоит в том, что трегонты могут обучиться понимать наши языки, но совершенно не способны сами произнести хоть слово. У них нет ртов. И нет языков. Да и ушей тоже нет – они совершенно глухие.
– Глухие? – приподнял брови папа. – Но разве не ты сказал минутой ранее, что они верно поняли все, что мы тут сказали? Как такое возможно, если все они глухие?
– Я подозреваю, что этот мерзавец насмехается над нами, Ваше Святейшество, – понизил голос Торквемада. – Я положительно уверен, что мы имеем дело с еретиком. Гоблинам нельзя доверять – все они лжецы и предатели. Отдайте его мне – и я выжму из него истину, как сок из спелого апельсина.
– Благодарю тебя за усердие в делах веры, брат Фома, – кивнул Великому инквизитору папа. – Но все же дадим вначале нашему гостю возможность объясниться. Быть может, мы что-то неверно поняли?
Торквемада отступил на шаг, злобно бормоча себе под нос. Он даже здесь не снимает капюшона. Такое впечатление, что у него на лице постоянно лежит черная тень – как ни вглядываюсь, не могу ничего разглядеть.
– Так что же ты имел в виду, милейший? – доброжелательно посмотрел на Шекила папа.
– Ваше Святейшество, умоляю, вы должны простить своего ничтожного раба! – воскликнул насмерть перепуганный гоблин. – Я невольно ввел вас в заблуждение, и вы вправе гневаться на меня! Однако поверьте, я не солгал ни словечком! Трегонты и в самом деле глухи, но это отнюдь не мешает им понимать язык людей! В это трудно поверить, но они делают это… на ощупь!
– Как это?
– Господа философы объяснили бы подобное лучше меня, но я все же постараюсь подобрать нужные слова… – напрягся Шекил, глядя на шипящего Торквемаду, как лягушка на гадюку. – Как поведали мне сами трегонты, всякий изданный звук неким образом «давит» на все вокруг. Точно таким же образом, как ветер, только во много раз слабее. Понимаю, что в это нелегко поверить, это может даже показаться ересью…
– Нет-нет, ты несомненно прав, – перебил его папа, слушающий с живым вниманием. – Мы замечали это и сами. Когда мы находились в звоннице во время боя колоколов, то чувствовали звук не только ушами, но даже и кожей – так могуч он был. Да что там – стоит лишь поднести руку ко рту и закричать погромче, чтобы убедиться в том, что все так и обстоит на самом деле.
– Истинно! Истинно так! – обрадованно закивал карликовый переводчик. – Ведомо, что слепые от рождения обладают невероятно чутким слухом и крайне тонким осязанием. Но осязание трегонтов тоньше в тысячи раз! Даже самый тихий звук они чувствуют собственной кожей! Самые слабейшие порывы ветра для них – словно раскрытая книга для ученого школяра!
Я положил щеку на ладонь. Вот бедолага. Ему еще долго придется тужиться, чтобы объяснить элементарную вещь – устьицы трегонтов служат не только для дыхания и фотосинтеза, как у обычных растений, но еще и играют роль органов чувств. Фактически, эти существа представляют собой одну сплошную барабанную перепонку – всем телом ощущают колебания воздуха. Правда, не слышат звуки в полном смысле этого слова, а именно «осязают».
Человек двадцать первого века все это поймет без труда, а вот человек Средневековья, пусть даже образованный…
– Хорошо, милейший, мы поняли тебя, – милостиво кивнул папа. – Но как же в таком случае эти божьи твари говорят? Раз они способны объясняться с тобой, значит неким образом они все же общаются, верно?
– Истинно! Истинно так! Трегонты действительно имеют свой язык, на котором говорят друг с другом. И я способен его понимать. Но подобных мне немного даже среди гоблинов – их язык поразительно сложен и на удивление странен…
Кажется, трегонты и в самом деле вслушивались в разговор. На этом месте они одновременно расправили листья, выпустили из боков заостренные кончики стеблей и принялись ими шевелить. Воздух наполнился тихим звенящим шелестом. Словно березовая роща в ветряную погоду.
– Что это? – с любопытством посмотрел на них папа.
– Это и есть их язык, Ваше Святейшество, – поклонился Шекил. – Шелест. Шелест ветвей и листьев. Даже мой народ с большим трудом их понимает – а я не солгу, если скажу, что в этом…
– Хорошо, милейший, мы поняли тебя. Но что же они… говорят? Переведи же нам.
– Они приветствуют вас, Ваше Святейшество. А еще просят пить.
– Пить?..
– Да, Ваше Святейшество. Я прошу их извинить – трегонты плохо разбираются в жизни людей и придворном этикете… Их манеры оставляют желать лучшего…