День да ночь
Шрифт:
– Так некуда тянуть, - охотно объяснил солдат, почему он не тянет связь.
– В крупнокалиберной тянут, там без связи никак. И КП и НП, и позиция... А в противотанковой без всякой связи обходятся.
– Что же ты делаешь?
– При штабе околачиваюсь.
– То-то видел тебя где-то...
– вспомнил Дрозд. Мелькал в коридоре.
– И я тебя знаю, - сообщил солдат.
– Писарь Дрозд. А я, значит, и верно, иногда мелькаю.
– Сачок, - определил Опарин.
– А то... "Тот, кто не сачкует в роте, будет клячить на работе". В рифму выдал солдат.
– Ого! Ты еще и стихи очиняешь?
–
– У нас в учебке перец один был, тот сочинял. У него еще есть: " Не умеешь сачковать, будешь вкалывать опять" - поделился он еще одной сомнительно подрифмованной премудростью.
– Понятно. Идейный сачок, - определил Опарин.
– А чего тебя при штабе держали, если ты там ничего не делал?
– продолжал он допытываться.
– Положено, - вмешался Дрозд. Понимал, что не к месту лезет, но не мог не показать свою осведомленность.
– Положено в полку иметь связистов. По штатному расписанию. Вот они и есть. А делать им нечего.
– Тогда объясни нам, темноте, как можно сачковать, чтобы совсем ничего не делать? Поделись положительным опытом, - предложил Опарин.
– Это я по своей специальности ничего не делал, - пояснил солдат.
– А так - приходилось. Куда пошлют, что заставят. Исполнял обязанности затычки.
– Понятно, значит опыта у тебе никакого.
– Любитель, - подсказал Лихачев.
– Обычный сачок-любитель.
– Угу. А чего тебя, любитель, к нам принесло?
– Так ведь послали...
– и развел руками, дал понять, что сам он сюда не стремился и будь его воля, он бы сейчас благополучно продолжал сачковать при штабе.
– Кто послал?
– спросил Опарин.
– Комендант штаба и послал. Все сачки в его подчинении.
– Хрюненко, - подтвердил Дрозд.
– Есть у нас такой. Он из Жмеринки. У нас, в армии, все старшины из Жмеринки. Там, наверно, климат такой особенный, что старшины вырастают. И этот Хрюня был старшиной, а недавно ему младшего лейтенанта дали.
– Ага. Меня Хрюня вчера, после обеда вызвал и приказал идти в батарею лейтенанта Хаустова.
– Для оказания помощи и поддержки?..
– не удержался Дрозд.
– Оно так, - подтвердил солдат.
– Для оказания... Я его спрашиваю: " Где эта батарея находится и как туда добираться?" А он, хоть ему и по звездочке и дали на погоны, как был старшиной, так старшиной и остался. Поставил меня по стойке "смирно" и стал мозги вправлять. Повправлял минут десять, потом выдал направление: "Иди, - говорит - на запад, там речка будет. А на том берегу батарея".
– Речка, как называется?
– спросил Лихачев.
– Вот и я спрашиваю: "Речка как называется?" Хрюня уставился на меня, как будто я у него новые сапоги прошу, или военную тайну выпытываю и снова стал мозги вправлять.
– "Умничаешь, рядовой?!
– это он такое обвинение мне выдвинул.
– Тебе что, адрес нужен? Письма писать собрался? Как речка называется ему знать нужно! Может тебе еще номер дома дать?" - Солдат пожал плечами, утверждая этим, что ерунду говорил Хрюня, не может быть у речки номера дома.
– "Одна здесь речка. Пойдешь на запад и если мордой по сторонам вертеть не будешь, прямо в речку и упрешься. Как уперся - ищи мост. Возле моста батарея и стоит.
Двинул я на запад и верно, уперся в речушку. А моста нет. Пошел вниз по течению, но и там моста нет. Пришлось в степи заночевать. Утром пошел вверх по течению. И мост нашел, и батарею, а лейтенанта Хаустова не нашел. Там старший лейтенант. Он меня к вам и направил.
– А пожрать ты что-нибудь захватил?
– полюбопытствовал Опарин, без всякой надежды разглядывая тощий сидор.
– Откуда. Я еще вчера все подъел.
– Связь он не тянет, сидор у него пустой... И идейный сачок. Он и у орудия сачковать станет. Нужен нам такой подарочек? Как думаете, братва?
– спросил Опарин.
– Так я уже прибыл, - не смутился "подарочек".
Очень подходящим оказался солдат. Сам напрашивался, чтобы устроили цирк по полной программе. Но не было уже у Опарина для этого сил. И в машине его футболило - все кости сосчитало, до сих пор болят, и подковало на обе ноги - кровища потерял, аж в сапогах хлюпало, и Лихачев не подарочек, пока учил - умаялся. Скис Опарин.
– Нам теперь танцы устраивать от радости, что ты прибыл?
– устало спросил он.
– Так у нас танцплощадки еще не оборудована. Прибыл, так докладывай командиру и пусть он тебя пристроит к делу - Опарин кивнул в сторону Лихачева.
– А я, братцы, пока подремаю, - и закрыл глаза...
Солдат еще раз посмотрел на замызганное лихачевское обмундирование, на голубые глаза и решил, что странный пошел нынче командир.
– Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы!
– доложил он.
– Фамилия?
– спросил Лихачев, невольно подражая Ракитину.
– Фамилия у нас будет Сидоров. Третий я.
– Прочему третий?
– заинтересовался Лихачев.
– Династия? Сидоров Третий? Из каких королей будешь?
– Не, я по другой части. Из школьных задач. Из самых первых. Там ведь как... "Было три товарища: Иванов, Петров и Сидоров. Каждый из них принес в класс по яблоку. Сколько яблок принесли ребята?" Иванов, Петров и Сидоров - почти в каждой задача. И Сидоров всегда третий. Так мне имячко "Третий" и прилепили, еще в первом классе. Думаете легко?
– Радоваться должен, - не согласился Лихачев.
– С такой фамилией можно в любом роде войск служить. И никто тебя ни в автобат не отправит, ни генералам продукты возить. Мне бы такую фамилию, я бы и горя не знал.
Солдат машину водить не умел и был уверен, что ни в автобат, ни возить генералам продукты послать его не могут. А почему командир орудия возмечтал стать Сидоровым, не понял. Но спрашивать не стал. Не то место и не то время.
– К нам в полк ты как, Сидоров Третий попал?
– спросил Лихачев.
– Так спросили: кто из связистов хочет в артполк? Я сам и напросился.
– Интересное кино... Ты думал нас что, медом кормят?
– очнулся Опарин.
– Медом не медом, но служить в артиллерии хорошо.
– Чем же это у нас хорошо?
– Первое - пешком не ходите... Второе - на переднем крае в окопах не сидите...
– Еще как сидим, - просветил его Лихачев.
– Сам видишь.
– Так я же в тяжелую попросился, - объяснил Сидоров.
– Кто знал, что меня в противотанковую турнут.