День Дракона
Шрифт:
— У нас их не может быть! — почти выкрикнул Ундер. И против воли сжал кулаки. — Не может! У нас нет будущего!
Показалось или в зеленых глазах Власты действительно блеснули слезы?
— И тут мы возвращаемся к главному вопросу нашей встречи: что же спрятано в Железной Крепости? Чего испугались навы, как правильно сказал тебе твой приятель? Что может помочь практически в любом деле? Что могло изменить ход истории?
Ярга замолчал.
— Что? — не выдержал Витольд. — Что?!
Офис
9 августа, среда, 21:40
— Искушение, — негромко повторил Сантьяга. — Невозможное, порабощающее Искушение. Соблазн.
Де Лаэрт и Мечеслав даже не переглядывались, сидели, отрешенно уставившись на нава, и пытались переварить новость.
— И асуры отдали вам такое сокровище? — откашлявшись, спросил Гуго.
— Война изменила всех, — объяснил комиссар. — Асуры начинали ее в положении властителей Вселенной, первых тварей Спящего. Они и помыслить не могли, что кто-то осмелится бросить им вызов. Удел остальных — поклонение великим.
— А разве Темный Двор предложил что-то другое?
— Да, — после короткой паузы ответил Сантьяга.
— Поклонение Тьме? — быстро спросил Мечеслав. — Вселенское почитание князя?
— Комиссар имеет в виду другое, — на удивление рассудительно произнес Гуго.
— Что?
— Смену власти, — объяснил нав. — Перспективу, если хотите. Все честолюбцы Вселенной поняли, что у них появился шанс. Мы показали, что жизнь есть движение, а не статика. Что вечного не существует.
— Никогда не думал, что услышу от вас столь высокопарные слова, комиссар.
— Считайте, что вам повезло, барон.
Мечеслав хотел съязвить по поводу последних слов комиссара, но сдержался. Понял, что любая насмешка выставит его глупцом.
— А какими асуры закончили войну? — спросил де Лаэрт.
— Подавленными, — ответил Сантьяга. — Данное определение наилучшим образом описывает их состояние. Сначала они не верили, что нашествие продлится долго. Затем разозлились, сцепились с нами по-настоящему, но у них опять ничего не получилось. Последние месяцы стали самыми тяжелыми. И для них, и для нас. Не война — бойня. Никого не щадили, никто не ждал пощады. В какой-то момент даже управление войсками было потеряно. Командиры арнатов действовали самостоятельно, вторгались в еще занятые асурами области, истребляли всех подряд. Первые отвечали тем же.
— Теперь я понимаю, почему вы до сих пор испытываете к асурам такие чувства, — задумчиво пробормотал Мечеслав.
Нав на мгновение замолчал, бросил быстрый взгляд на барона, но комментировать его слова не стал. И лишь ОЧЕНЬ внимательный собеседник мог бы заметить блеснувший в глазах Сантьяги иронический огонек — Мечеслав, мягко говоря, был далек от понимания истинных причин ненависти.
Ни люд, ни Гуго не относились к ОЧЕНЬ внимательным собеседникам, а потому комиссар, выдержав короткую паузу, позволившую де Лаэрту убедиться в истинности выдвинутой бароном гипотезы, продолжил:
— Вы спрашивали, Гуго, почему асуры открыли нам столь ценное
— Ты был там? — тихо спросил Мечеслав.
— Нет. Но я знаю. Каждый нав знает.
— И запечатали самые великие сокровища Вселенной…
— Таким был выбор Тьмы. Мы отказались от многого, но получили еще больше. Мы сохранили себя.
— Полагаю, в тот день, когда пал Уратай, князь пожалел о своем выборе.
— Не уверен. Воспользуйся мы подарком асуров, катастрофа Темного Двора наступила бы еще раньше.
— Почему?
Гуго попытался ответить ничего не понимающему барону, но не успел.
— Потому, — с улыбкой объяснил Сантьяга, — что сокровище принадлежало асурам, они владели им, они умели им пользоваться, они создали его и… Они правили Землей вполовину меньше Нави.
Люд, осознавший, как он сглупил, засопел.
— Полагайся только на то, в чем уверен. Мы сделали ставку на самих себя и не прогадали.
— Хорошо, — пробурчал де Лаэрт. — Ваш рассказ о том, что же на самом деле таится в Железной Крепости, принимается. Несмотря на недомолвки. — Комиссар приятно улыбнулся рыцарю. — Вы не были до конца откровенны.
— Я не исследовал Крепость и сам вынужден полагаться на чужие слова.
Мечеслав хмыкнул. Чуд покачал головой:
— Вы всегда найдете выход из положения.
— Боюсь, что именно сейчас вы становитесь свидетелями обратного: я не контролирую ситуацию.
— Поэтому мы и собрались, — напомнил Гуго. — Проблема у нас общая, и решать ее следует совместно. Три головы лучше одной. Тем более три светлых головы.
Спорить с рыцарем собеседники не стали. Мечеслав пробурчал под нос что-то вроде: «Не время заниматься самовосхвалением», Сантьяга промолчал.
— Сойдемся на том, что Навь призывает остальные Великие Дома не пытаться вскрыть Железную Крепость и не предъявляет свои права на нее, — продолжил Гуго.
— Мы рекомендуем сохранить статус-кво, — подтвердил комиссар.
— Вплоть до объявления войны? — поинтересовался барон.
Сантьяга и на этот раз промолчал, но это молчание было красноречивее любых слов. Темный Двор редко, очень редко угрожал. Темный Двор предлагал компромисс, пытался уговорить, рекомендовал. И лишь когда сами навы приходили к мнению, что дальнейшие переговоры бессмысленны, Темный Двор начинал боевые действия.
— С Железной Крепостью пусть разбираются главы Домов, — подвел итог де Лаэрт. — Если великий магистр и королева захотят обсудить с князем подробности, пусть обсуждают. У нас другая задача. — И жестко посмотрел на Сантьягу. — И я настаиваю, чтобы на следующий вопрос ты ответил честно. В противном случае я покину совещание.