День джихада
Шрифт:
— Гера, ты «Японский камень» помнишь?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Таран поначалу его не понял. И вдруг до него дошло. В бригаде, когда они несли службу рядом, подразделения часто штурмовали «Японский камень» — голую скалу, торчавшую в море. Подойти втихую к скале, вокруг которой кипела пена прибоя, затем высадиться на скользкий, как стекло, базальт было делом нелегким, требовало смелости, умения, ловкости. Требовало всего этого постоянно, хотя учения повторялись раз за разом.
Выработать какой-то шаблон и потом
— Разве его забудешь? — сказал Таран. — А в чем дело?
— В том, что игра, которую я предлагаю, будет покруче высадки на «Городового»…
— Мы с Резвановым на эту тему уже перекинулись словечком.
— Ты Егорыча откуда знаешь?
— В Чечне пару раз бегали вместе в горы.
— А кто те двое, которых пригласили с тобой?
— Майор Сережа Бритвин. Как и я, мастер спирта по пулевой стрельбе.
— Ты все еще ударяешь по спирту?
— А почему нет? Спирт — сила, спорт — могила. По профессии мы не врачи, а убивцы. Я не стараюсь себя обманывать. Занимаемся по найму самым грязным делом, какое только могло придумать человечество. И нет разницы, платит нам государство или кто-то другой. Как в данном случае… Так что спиртом и лечимся.
— Ладно, не царапай душу. А теперь учти — пойдем на дело, будешь в сухом законе.
— Игорь! — Таран вскинул руки в паническом жесте. — О чем речь! Я в конце концов не алкаш.
— Тогда договорились А кто третий?
— Костик Столяров. Прапорщик. Минер. Золотые руки.
— Ты его хорошо знаешь?
— Еще бы. Все три выхода вместе.
В назначенный день Полуян снова приехал на Рязанский проспект. Вместе с мастером они прошли в гараж, где умелец расположил свою мастерскую.
Мастер открыл замок, открыл железную дверь. Они вошли в бокс, протиснувшись к верстаку вдоль борта старенького «Москвича».
Мастер открыл железный шкафчик. Вынул изделие.
— Ну что?
Арбалет в исконном понимании этого слова всего лишь лук, снабженный ложем, в котором просматриваются обычные для этой детали элементы — цевье и приклад. Но то, что взял в руки Полуян, походило на классический арбалет в той же степени, как царь-пушка походит на ручной противотанковый гранатомет.
Тетиву заменила витая пружина, уложенная в цилиндрическую полость ствола. Для постановки оружия на боевой взвод из цилиндра выступала педалька, требовавшая в конечной точке сжатия пружины усилия не менее чем в восемьдесят килограммов. Стальная стрела с острым наконечником вставлялась внутрь цилиндра через дульный срез. Точность выстрела обеспечивало прицельное устройство, а устойчивость полета стрелы гарантировало оперение стабилизатора, которое раскрывалось после вылета снаряда из ствола.
Полуян подержал арбалет в руках, определяя его вес. Мастер заметил это. Сказал спокойно:
— Около двух кило. Основную тяжесть
— Отлично. Мы можем проверить бой?
— Что за вопрос? Пройдемте за гараж. Там пустырь.
Мастер взял с полки картонный тубус, предназначенный для переноски чертежей.
— Вложите сюда.
Они вышли из гаража. За бетонным забором стояла трансформаторная будка. На ее стене был прибит деревянный щит, в центре которого черной краской кто-то нарисовал концентрические круги мишени.
— Можете стрелять, — сказал мастер. — Людей тут нет, а кто и увидит, то все здесь привыкли к моим чудачествам. Арбалет устройство бесшумное, стрельба никому не помешает.
Полуян хотел шагами отмерить дистанцию в шестьдесят метров, но мастер остановил его.
— Идите к столику под тополем. Оттуда ровно шестьдесят пять.
Полуян прошел к указанному месту, принял удобную стойку, прицелился и нажал на спуск. Шума и в самом деле не возникло.
Стрела вылетела из арбалета с легким свистом, какой издает тонкий прут, если им с силой рубануть по воздуху.
Полуян считал, что боевая пружина, разжимаясь, должна зазвенеть, но металлических звуков арбалет не издавал…
5
До Моздока группа Полуяна летела на транспортном «Иле», забитом коробками с гуманитарным грузом, который отправляли в войска организации движения в поддержку армии.
Бортинженер, следивший за погрузкой, выглядел хмуро.
— Вы впервые? — спросил он Полуяна.
— Туда, впервые.
«Туда» прозвучало столь убедительно, что авиатор понял — мужики прошли в самолет стреляные. Это было видно и по их внешности но удостовериться в этом не мешало. А с такими можно говорить откровенно.
— Вы уж приглядите за грузом, — сказал он Полуяну. — Иначе растащат сволочи. При разгрузке.
— Да вы что? — Полуян не смог сдержать изумления. — Как можно?! Это же солдатам.
— Увидите сами. До солдат на передовую дойдут только крохи. При перегрузке и по пути все растащат тыловые шакалы.
Резванов выругался. Спросил зло:
— Неужели об этом никто не знает?
Авиатор посмотрел на него, как смотрят на недоумков.
— У нас всегда все все знают. От и до. Только что толку?
— Расстрелять бы на месте двух-трех мародеров, — сказал Таран мрачно.
— Другие задумались бы…
— Вот вы и расстреляйте, — предложил авиатор с безразличием в голосе, пнул какую-то картонную коробку и ушел в кабину…
В Моздоке группа перебралась в вертолет.
Простучав коваными ботинками по металлическому трапу, Полуян вошел внутрь машины и его движения вдруг утратили напористость. Прогретый жарким августовским солнцем воздух в вертолете, показался ему таким густым и тяжелым, ко всему еще и сладковато-тухлым, что поднявшись на борт, он словно уперся в невидимую стену.