День, который не изменить
Шрифт:
– Что это ты откопал? – Мишка отчаянно зевал. – Проснулся вот, никак теперь не засну… – Он наклонился, силясь разобрать непривычный шрифт: – Ничего себе! Это наш прапорщик писал?
– Нет, это из «Очерков Бородинского сражения» Фёдора Глинки. Наши на бивуаке под обстрел не попадут, их ещё отправят к флешам.
– А про Яковлева ничего нет?
Витька помедлил.
– Да… нашёл.
На экране возникла колонна из красного гранита, увенчанная двуглавым орлом.
– Это памятник 3-й пехотной дивизии
На серой каменной плите значилось:
20-го Егерскаго, нын
130-го пх. Петрозаводскаго полка.
Убиты:
Прапорщикъ Яковлевъ
и 28 нижнихъ чиновъ.
– Вот, значит, как… Не уберёгся прапорщик. Неужели и остальных поубивало? И капрала Оладьева, и Терентьева, и того, седого, с тесаком?
– Может и нет. – поспешил успокоить приятеля Витька. – Двадцать восемь убитых – это потери всего полка. А те, кто в роте Яковлева могли и уцелеть.
– Всё равно, жаль прапорщика… – вздохнул Мишка. – Слушай, а можно их как-нибудь отыскать?
Витя опешил:
– Отыскать? Ты как себе это представляешь? Бегать под ядрами и спрашивать: «дяденьки, вы не знаете, где тут рота прапорщика Яковлева» Мы на поле будем только в полдень, а к тому моменту флеши уже падут, и двадцатый полк будет драться за Семёновский овраг. Может, и Яковлева к тому времени уже убьют…
– Но попробовать-то можно? – не сдавался Мишка. – Надо же узнать, что с ними случилось? И потом, не обязательно самим по полю бегать!
– Не обязательно? Это как?
– А с воздуха! с моей «пешки»! Прицепим к моей «пешке» вторую камеру, я буду пилотировать, а ты наблюдай!
– Не прокатит. – покачал головой Витька. – У тебя управление далеко бьёт? Метров на триста?
– На пятьсот! Я его прокачал, иногда и дальше выходит!
– Всё равно, мало. К тому же, «пешка» твоя слишком быстрая, ничего толком не разглядим.
– Можно пониже спуститься, – предложил Мишка. – Проведу на бреющем, над головами. Солдаты услышат звук моторов, поднимут головы – тут-то мы лица и разглядим!
– Ага, и пальнут! Они же такого в жизни не видели, испугаются и начнут стрелять. Сотни ружей, хоть одно, да попадёт!
– Ну, это мы ещё посмотрим! Я зигзагом поведу…
Витька решительно помотал головой:
– Нет, не годится. Нельзя, чтобы они эту штуку видели. А то получится как с той бабочкой, помнишь?
– С какой ещё бабочкой? – удивился Мишка. – Не помню я никакой бабочки.
– Темнота! Это из рассказа фантаста Рэя Брэдбери. Между прочим, он в списке книг, которые задали летом прочесть.
– Делать мне нечего! – хмыкнул Мишка. – Учёба начнётся – начитаюсь, а сейчас вон, погода какая классная!
– Ну и зря! – менторским тоном изрёк Витька. – А то знал бы, что если раздавить в Юрском периоде бабочку, то из-за этого здесь могут выбрать не того президента!
– Да ладно? Круто! – восхитился Мишка. – Юрский период – это где динозавры?
– Да. Герой отправляется в прошлое на сафари, случайно сходит с тропы и… в общем, неважно. Главное: в прошлом нельзя ничего менять. Усёк?
– А как узнать, какую бабочку давить, чтобы у нас изменилось?
– Да при чём тут бабочка? – рассердился Витька. – Это же фантастика! На самом деле, может ничего и не изменится. А может, ты вообще на свет не родишься!
– Я? – опешил приятель. – Это ещё почему?
– А ты представь, что под «пешкой» окажется твой далёкий предок. Услышит он мотор, остановится, чтобы посмотреть вверх – а тут французское ядро! Если бы он не остановился – ядро бы мимо пролетело. После войны у него родился бы сын – твой пра-пра- и ещё сколько-нибудь раз «пра-» дедушка. А так он не родится – а значит, и тебя на свете не будет!
Мишка задумался.
– Нет, лучше не надо – наконец заявил он. – Обойдёмся без дурацких опытов.
– Знаешь, а насчёт «пешки» – это мысль. Только надо взять не её, а мой квадрокоптер. Он и зависать может, и камера мощная, с круговым обзором. К тому же, тихий – может повиснуть над головой, а ты ничего не услышишь. Не то, что твоя тарахтелка! Отец его к медеведице с медвежатами подводил метров на двадцать, а те даже не замечали.
– А что, дело! – оживился Мишка. – Спрячемся где-нибудь и с воздуха рассмотрим, всё, что надо. Никакого риска!
– Так и сделаем! – Витя решительно захлопнул крышку ноутбука. – А сейчас давай спать, завтра трудный день.
VII. Поле Бородина
Пушечный рёв ошеломлял. Ухо отказывалось улавливать в чудовищной какофонии боя отдельные выстрелы. Залпы, беглая стрельба батарей, грохот разрывов – всё сливалось в сплошной звуковой фон, который давил, пригибал к земле, терзая барабанные перепонки.
Слева, со стороны Утицкого кургана, где, Витька знал это точно, корпус Тучкова вот-вот сбросит с высоты поляков Понятовского, пушечная пальба была особенно частой. С другой стороны, из-за села Семёновское, ревели орудия Курганной батареи: там Милорадович строил войска в каре, ожидая атаки кавалерии. Грохотал Семёновский овраг, за которым Коновницын собирал потрёпанные полки, отошедшие с занятых неприятелем флешей.
Бивак яковлевских егерей оказался пуст, и было видно, что оставили его в крайней спешке. Стояли сцепленные оглоблями телеги, между чёрными проплешинами кострищ разорённые навесы, шалаши, кое-где – забытые палатки, брошенные.
Заросли кустов, раскинувшиеся впереди, занимала русская пехота. Оттуда неслась ружейная трескотня. Разглядеть можно только задние шеренги; время от времени между ними лопались гранаты, давая небольшие облачка белого дыма.
– Чего ждём? – Мишка дернул приятеля за рукав. – Пошли к телеге, оттуда и посмотрим!