День матери

Богатырева Татьяна

Он молчит.

– Как нет? В каком смысле?

– Да в прямом.

И он замолкает.

– Тим, ты прости, что я расспрашиваю. Просто правда, у кого я еще спрошу?

– Да ничего, сейчас, с мыслями

разберусь. В общем, как было. Ваня тогда, в девяносто шестом, в армию ведь ушел.

– Так и что?

Тима грустно улыбается.

– Вот сразу видно, Юр, что школу ты так и не закончил. Первая Чеченская война, понимаешь? Хотя нам тогда, конечно, всем до мира дела не было, мы и не знали ничего.

– Да как же так вышло-то? Господи, я не верю просто. Вот так туда и попал?

– Ну а думаешь, как туда попадают? Так, просто вот. Анита вон до сих пор поверить не может, что в жизни, оказывается, все так просто случается.

– Анита?! Как она?

– Да ничего, так. Вот сейчас у нас как раз гостит, с мамой помогает. Мы с ней вместе так и работаем. Ты… О, слушай, зайдешь, может, к нам? И с Анитой увидишься, и с мамой.

– Да нет, ты знаешь, я как-то… может, в другой раз как-нибудь. Вот сейчас докурю на самом деле и своих уже надо искать, а то хватятся меня, женщины же, будут тут бегать по всему острову…

Тима смеется:

– Ну, так далеко не убегут, остров ведь все-таки.

И я смеюсь с ним тоже. Мы сидим на песке и смеемся, как маленькие.

– А знаешь, Тим, я по тебе скучал, наверное.

Он улыбается – немного недоверчиво, но все-таки улыбается.

– Ну и я, наверное, тоже. А-ха-ха, знаешь что: я все-таки оказался прав! Помнишь, ты говорил, что я никогда тебя на Валаам не затащу и ты сюда ни ногой?

Я смеюсь вместе с ним. Потом вдруг мне становится грустно, и я говорю уже серьезно:

– Вот ведь, блин, как вышло все. Вот сейчас мы тут сидим с тобой, на пороге нового тысячелетия. И ведь представить страшно! Вон по телевизору конец света пророчат.

– Ну да, конец эпохи, все дела. А здорово, все-таки, было в детстве, правда?

– Да, конечно, как вообще может быть по-другому?

А потом мы встаем, Тима вскакивает первым и подает мне руку, я берусь за нее и поднимаюсь, встаю рядом с ним, и мы идем по пляжу не оборачиваясь.