День на Каллисто (антология)
Шрифт:
Алан вздохнул. Что правда, то правда — Спенсер не лезет в его исследования по ботанике, зато вечные стычки с проводниками просто утомляют. Этот малый совершенно не воспитан, не знает элементарных норм поведения.
— Так почему сеньор сердится? — снова спросил Алан.
Маноэли поднял руку к уху — в его пальцах появилась сигарета.
— Индейцы отказываются идти за холм, они хотят к реке и домой… Поэтому сеньор сердится. — Маноэли подался вперед, прикрыв глаза, приложил палец к губам. — Курупиру, — прошептал он. — Они боятся курупиру…
Проводники
— Пошли-ка сюда Умару, — попросил Алан, помешивая ложечкой кофе. — После ужина, — добавил он.
Лагерь был разбит на берегу одного из многочисленных притоков Ксинга. Здесь, у подножия холма, течение воды довольно стремительное, а потому для аллигаторов и крокодилов место неподходящее. Что и говорить, Умару умеет выбирать стоянку. У самого лагеря сплошная стена леса вгрызалась в шафрановое небо; на нем отчетливо выделялись веерообразные листья пальм.
После ужина в палатку вошел Умару — широкоплечий мужчина с плоским лицом, на котором едва виднелись узкие щелочки глаз. Он сел на землю, потупив взор, молча принял предложенную сигарету и затянулся медленными глубокими затяжками.
— Умару боится холмов? — спросил Алан. Ответом ему было молчание. — Умару боится курупиру в холмах?
Индеец докурил сигарету и выплюнул окурок в траву.
— Там, — вздохнул он свободнее, описывая рукой широкий круг, — там, вверху, плохое место… — Алан терпеливо ждал. Индеец продолжал: — Белый человек идет за смертью. Но мои люди хотят жить…
Алану припомнились без малого почти десять месяцев совместной жизни с этим человеком. Вместе они пробирались болотами среди ядовитых змей и пауков, вброд переправлялись по рекам, которые кишели пираниями и другими хищниками. И Умару ни разу его не ослушался.
— Ты и я, — Алан указал пальцем, — мы друзья. Индеец кивнул головой.
— Я знаю Умару, а Умару знает меня, — продолжал Алан. — Почему же Умару боится?
Индеец протянул ладонь. Алан вложил в нее новую сигарету и дал прикурить.
— За холмом плохая земля, там курупиру, — заговорил Умару.
— А как он выглядит?
— Это хозяин леса, — ответил индеец, — он посылает смерть… Мои люди не хотят идти за холм. — Он взглянул на Алана и добавил: — Умару пойдет, если ты пожелаешь, но мои люди не хотят…
Два месяца назад Алан, сжалившись, вскрыл на носе проводника огромный нарыв. С той поры индеец взирал на него с благоговением как на чудотворца, избавителя от всех земных болезней.
— Умару не женщина, — торжественно произнес индеец.
Час спустя Алан рассматривал свою последнюю добычу: несколько киприпедий, две-три дендробии и один превосходный одонтогиоссум. Собственно, сбор орхидей не входил в его задачу, но эти цветы всегда были в цене, поэтому он осторожно опустил цветок в оцинкованную коробочку, выстланную ватой.
— Вы спите, дружище? — раздался голос в дверях.
— Нет еще, входите, пожалуйста, Спенсер.
В палатку ввалился рыжеволосый верзила и без околичностей уселся на низкую скамейку. Цепким взглядом он оглядел помещение, мгновенно ухватил названия на корешках нескольких книг в открытом шкафу, светящийся микроскоп в углу стола и разбросанные по столу ботанические инструменты. Ничего не ускользнуло от его внимательного взора.
— Вечный студент, как я посмотрю, — наконец изрек он.
Алана обдало сильным запахом виски. Какое счастье, что они спят в разных палатках!
— Слишком много знаете, но не всегда успешно применяете, — загоготал гость.
— А о вас такого не скажешь…
Спенсер на миг застыл, но тут же разразился громким смехом.
— К месту шуточка, не правда ли? Доктор, доктор, то ли я вам еще скажу. Да за такую шутку и выпить не грех.
— Чай для вас слабоват, а спирт я держу для других целей, — парировал Алан.
Спенсер, махнув рукой, вытащил из кармана наполовину пустую бутылку и поставил ее на стол, после чего полез в другой карман и извлек из него две маленькие рюмки.
— Знайте же, Джек Спенсер — настоящий товарищ.
— А как поживают ваши жучки? Простите, муравьи?
— Живут и размножаются. Как люди.
Спенсер, чокнувшись, поднес рюмку ко рту, скосив глаза куда-то в угол палатки.
— Напрасный труд, — он повысил голос и перевел взгляд на Алана. — Ты веришь, брат, что эти черномазые сдвинутся с места? Не хотят трогаться ни на шаг вперед, хоть режь.
— Не стоило бы вам столько пить. Сварить кофе?
Спенсер пропустил слова Алана мимо ушей.
— Они, видите ли, боятся, дурни эдакие. Именно сейчас они намерены оставить меня на бобах, сейчас, когда, кажется, стоит только рукой подать… Знаешь ли ты, Брэкфорд, каково человеку, когда у него рыбка с крючка срывается? — Спенсер покачал головой. — А вот с Джеком Спенсером с самого рожденья так: потянет улов за удочку — откуда ни возьмись, появляется расфуфыренный фрайер…
— Послушайте, Спенсер, вот ваш кофе, пейте да ложитесь-ка спать.
Гость привычным жестом опрокинул чашку в рот, а Алан, воспользовавшись моментом, швырнул недопитую бутыль в темень тропической ночи.
— А тут еще черномазые как назло подняли головы.
По утверждению Вебстера, Спенсер занимался муравьями, но сколько Алан ни ломал себе голову, на память не приходил ученый-энтомолог с такой фамилией. Муравьи… Удивительно, что в этом затерянном уголке земли водятся совершенно обычные виды муравьев. «Мне трудно найти повод отказать Спенсеру, — бурчал старик-профессор. — За него хлопотал Линдал из университета в Филадельфии, я не мог выдвинуть сколько-нибудь убедительного аргумента против такой кандидатуры. А кроме того, не забывайте, что он берет на себя большую часть наших затрат».